«Склеить пытаюсь два словца»

В следующих фрагментах произведений других авторов тот же прием использован в более явном виде.

А если вы споете,
а может быть, залаете,
А может, замычите
(коровы ведь мычат),
То вам седло большое,
ковер и телевизор
В подарок сразу вручат,
а может быть, вручат!
(Эдуард Успенский, «А может быть, ворона...»)

Да, мы не растем, и в этом какой-то рок. Ну, то есть я расту, у меня цейтнот, мой паспорт полон цветных иноземных виз, цветами, шкафами, книгами дом оброс.
Ты мог бы уйти, но все слова поперек, письмо на нотной бумаге — все мимо нот, да, я продвигаюсь, а ты навсегда завис, как уроборос или уруборос.
(Аля Кудряшева, «Поперек»)

Я про страуса,
про эму,
Написал бы вам
Поэму,
Но никак я не пойму:
Эму он
Или эму?!
(Борис Заходер, «Эму»)

Обратите внимание на ударение.

Прослушайте песни Щербакова, фрагменты которых даны в условии:

«Это не я»

«Не знаю, как там ландыш...»

«Мои ракеты»

«Мое королевство-2»

Чтобы решить задачу, нужно понять, как правильно читаются стихи. Разумеется, если знать, как звучат песни, найти решение легче, и это можно сделать с большей уверенностью, но необходимые свойства стихов можно восстановить даже в том случае, если музыка и авторское исполнение неизвестны и даны только тексты.

В двух фрагментах есть слово, которое встречается дважды в одной и той же форме и в котором ударение при этом стоит в разных местах: создал—создал и браво—браво.

В других двух фрагментах таких слов нет, однако, если правильно определить размер, то видно, что похожим образом ведут себя сочетания слов: может быть—может быть и лет гам—лет гам. Можно сказать, что в этих парах два слова при задуманном прочтении фактически объединяются в одно фонетическое слово и имеют одно ударение на двоих.

Вкратце прием можно описать следующим образом: одно и то же слово (точнее, фонетическое слово) встречается в стихотворении не менее двух раз, причем два вхождения имеют разное ударение. Такое явление иногда называют метатонией.

Русский язык имеет свободное подвижное ударение: это означает, что ударение может ставиться на любом слоге слова (на первом, на втором, на третьем и так далее), а также может падать на разные слоги в формах одного и того же слова: гоню — гонишь, жена — жёны и т. п. Эта лингвистическая особенность имеет важное значение для русского стихосложения, которое в своем классическом варианте основывается именно на расположении ударных и безударных слогов в стихе (такую систему стихосложения называют силлабо-тонической).

Многие считают, что поэты иногда произвольно смещают ударение в словах: ведь когда мы читаем стихи, то порой находим ударение не на тех слогах, на которых мы бы сами его поставили. Но на самом деле обычно имеет место один из двух случаев:

1) Так на самом деле говорили во времена, когда создавалось произведение. Например, у А. С. Пушкина в стихотворении «Поэт и толпа» читаем:

Ты пользы, пользы в нем не зришь,
Но мрамор сей ведь бог!.. так что же?
Печной горшок тебе дороже,
Ты пищу в нем себе варишь.

Можно было бы подумать, что поэт для рифмы переставил на второй слог ударение в слове варишь. Но на самом деле эта форма в то время всеми произносилась как варишь, и лишь позже ударение в ней передвинулось на первый слог. Точно так же сейчас ударение передвигается на первый слог в похожем глаголе звонишь, хотя норма изо всех сил этому противится. Кстати, именно изменение ударения в глаголах 2-го спряжения и обыгрывает Эдуард Успенский в своих строках:

...То вам седло большое,
ковер и телевизор
В подарок сразу вручат,
а может быть, вручат!

Иногда, конечно, бывает, что у поэта не одна возможность, как была у Пушкина со словом варишь, а две, потому что в языке существуют варианты. Например, мы сейчас можем сказать создал, а можем — создал. Михаил Щербаков обыгрывает эту возможность выбора, используя оба варианта рядом в своих строчках:

Я все награды роздал, я все чины раздал.
Я сам всё это создал, я сам это всё создал.

2) Бывает, что необычная форма встречается потому, что поэт знает такое произношение из традиции, при том что сам так не говорит. Например, Булат Окуджава пишет:

Молва за гробом чище серебра
И вслед звучит музыкою прекрасной...

Он делает это вовсе не потому, что в XX веке говорили музыка (в других стихотворениях Окуджавы вполне встречается вариант музыка: Солнышко сияет, музыка играет, / Отчего ж так сердце замирает?), а потому, что такое произношение известно из классической литературы и освящено традицией — например, Музыка уж греметь устала («Евгений Онегин»). А вот в начале XIX века действительно говорили музыка, и лишь затем ударение сдвинулось на слог назад.

Разумеется, поэт может пойти и против языка, и против традиции, но это редкость, и характерно, что Щербаков не просто так поставил ударение браво, а как бы извинился за это (Если ж в рифму, то — браво!). Однако именно Щербаков известен своей любовью к экспериментам с ударением, так что иногда он всё-таки нарушает правила русского языка. Например, в песне «У дороги чибис» Щербаков поет:

Тут же объявляется: по рублю, п[а] рублю, по рублю, по рублю...
А я этого не люблю, не люблю, не люблю, не люблю...

Впрочем, чтобы разобраться, на каком слоге стоит ударение в каждом случае, приходится тщательно вслушиваться: Щербаков не очень сильно акцентирует неправильные с точки языка ударения, чтобы не слишком противоречить языковому чутью слушателя.

В примере Может быть, может быть всё устроено сложнее. Далеко не с первого взгляда удается определить стихотворный размер отрывка. Но если приглядеться, то нечетные строки состоят из двух рифмованных полустиший ТА-та-та-ТА-та-ТА-та-ТА:

Может быть, он моим сейчас / голосом ахнет, вместо глаз
Может, хотя бы он — не дым. / Впрочем, тогда — что делать с ним?

В четных строках первое полустишие такое же, а второе усечено на два слога (ТА-та-та-ТА-та-ТА): к небу поднявши два бельма: / «Боже, какая тьма!». Если уловить эту схему, то заключительное полустишие читается так: Может быть, может быть. Во втором случае ударение на быть сильнее, чем на может, поскольку именно слово быть стоит в конце строки в позиции рифмы. Таким образом, получается, что одно и то же словосочетание звучит по-разному: при первом повторении выделяется слово может, а при втором — слово быть.

В этом примере проявляется интересная особенность: односложное слово в стихе может быть прочитано как с ударением, так и без него. В связи с этим внимания заслуживает пример Не знаю, как там лет гам, как лет гам там, как там Гамлет, написанный 7-стопным ямбом.

Долгое время считалось, что русский ямб — это стихотворный размер, в котором четные слоги ударны, а нечетные безударны. Правда, оказывалось, что многие строки в такое понимание не укладываются: например, в строке Бой барабанный, крики, скрежет (А. С. Пушкин, «Полтава») первый слог ударный, а второй безударный. В результате получается, что ямб — это такой размер, в котором четные слоги ударны, а нечетные безударны, но иногда встречаются безударные четные и ударные нечетные слоги.

Разумеется, такое определение неудовлетворительно, поскольку ему соответствует фактически любая последовательность ударных и безударных слогов — просто где-то будет больше нарушений идеальной схемы, а где-то меньше. Решение проблемы нашли в середине XX века независимо друг от друга несколько ученых, в том числе А. Н. Колмогоров и К. Ф. Тарановский. Они показали, что для классического русского стиха значимо только ударение в словах, состоящих из двух и более слогов. В ямбической строке ударения таких слов должны приходиться только на четные слоги, а ударение односложных слов значения не имеет: они могут быть ударны или безударны в зависимости от фразового ударения, которое намного менее жестко задано, чем ударение внутри слова.

Поэтому строка Бой барабанный, крики, скрежет вполне нормальна: в ней ударения длинных слов барабанный, крики и скрежет приходятся на 4-й, 6-й и 8-й слог соответственно, а всё остальное уже неважно. Точно так же и строка Щербакова Не знаю, как там лет гам, как лет гам там, как там Гамлет является ямбической именно потому что ударные слоги в словах знаю и Гамлет приходятся на четные позиции (2-ю и 14-ю соответственно), а дальше в соответствии с метрическими требованиями ямба при чтении стиха или при пении мы расставляем фразовые ударения на односложные слова, занимающие чётные слоги, и получаем: Не знаю, как там лет гам, как лет гам там, как там Гамлет. Другое дело, что без контекста мы могли бы не опознать эту строчку как ямбическую, потому что два четных слога из семи, занятые ударениями двусложных слов, — это очень мало. Но ямбичность не вызывает сомнения в контексте песни, целиком написанной ямбом (например, в строке Не каждый внемлет призракам. Но кто уж точно внемлет не два, а целых пять ударений длинных слов приходятся на четные слоги).

Порой поэты пользуются тем, что строку можно прочитать и ямбом, и не ямбом. Так, А. Н. Колмогоров и А. В. Прохоров в статье «К основам русской классической метрики» (1968) цитируют стихотворение Степана Щипачёва, который писал:

Не каждый стих зовёт и греет,
не в каждой строчке свет зари.
Вам тесно в ямбах и хореях —
ломайте их, чёрт побери!

Колмогоров и Прохоров язвительно отмечают, что в полном противоречии со своим содержанием четвёртая строка всё-таки написана ямбом: ведь ударения 3-сложных слов ломайте и побери приходятся на чётные слоги — 2-й и 8-й. Но, вероятно, дело не просто в том, что поэт плохо понимал, как устроена русская метрика: он хотел сыграть на двойственности этой строки. Конечно, при желании её можно прочитать ямбом, но можно увидеть здесь и другое расположение ударений, свойственное амфибрахию: та-ТА-та-та-ТА-та-та-ТА (ломайте их, чёрт побери!). Таким образом, интересный художественный эффект создаётся благодаря тому, что два возможных прочтения этой строки накладываются, с одной стороны, на ямбический контекст, а с другой стороны, на призыв отказаться от ямбов.

Порой подобные строчки встречаются и в текстах, нисколько не претендующих на разрушение ямба. Так, строку Преследуя свой идеал можно прочитать и как амфибрахий (Преследуя свой идеал), и как ямб (Преследуя свой идеал). Для того чтобы удостовериться в реальности первой возможности, известный стиховед А. А. Илюшин предложил тест: можно подставить к этой строке несомненно написанную амфибрахием первую строку из известной песни на стихи Михаила Исаковского «Летят перелётные птицы»:

Летят перелётные птицы,
Преследуя свой идеал.

А для того, чтобы доказать, что это может быть и ямб, достаточно просто вспомнить контекст, из которого на самом деле и взята эта строчка — десятую главу «Евгения Онегина»:

Одну Россию в мире видя,
Преследуя свой идеал,
Хромой Тургенев им внимал...

Что почитать:
О метрике Михаила Щербакова:
Алексей Тугарев. Метрический репертуар Михаила Щербакова.
Об истории исследования русского ямба и вкладе в него А. Н. Колмогорова:
Владимир Успенский. Предварение для читателей «Нового литературного обозрения» к семиотическим посланиям Андрея Николаевича Колмогорова.

Задача использовалась на конкурсе «Русский медвежонок для учителей-2012» и на олимпиаде по лингвистике в Высшей школе экономики.

Автор задачи: Александр Бердичевский
Автор послесловия: Александр Пиперски