Беспорядок ведет к дискриминации

Вокзал в Утрехте, где проводился один из экспериментов. Фото с сайта de.academic.ru

Голландские психологи в пяти изящных экспериментах показали, что практически любой беспорядок в окружающей среде (будь то мусор на полу, неправильно припаркованная машина, разбросанные книги или слово «хаос», мелькнувшее на экране компьютера) усиливает в людях тягу к порядку, что, в свою очередь, способствует дискриминации и стереотипным суждениям (как положительным, так и отрицательным) о представителях других групп. Использование упрощенных схем и стереотипов, по-видимому, является защитным психологическим механизмом, который помогает людям воспринимать ситуацию как более упорядоченную и предсказуемую. Практический вывод состоит в том, что поддержание чистоты и порядка в общественных местах может оказаться простым и эффективным способом борьбы с нежелательными стереотипами, дискриминацией и ксенофобией.

Ранее было показано, что беспорядок на улицах подталкивает людей к асоциальному поведению, вплоть до воровства. Видя, что другие не соблюдают общественные нормы, люди и сами перестают их соблюдать (см.: Мусор на улицах ведет к росту преступности, «Элементы», 15.12.2008).

Беспорядок в окружающей среде, по-видимому, оказывает комплексное влияние на человеческую психику. Помимо прочего, он может создавать ощущение непредсказуемости ситуации и усиливать тягу к порядку, стремление сделать мир (или хотя бы его мысленный образ) более «правильным», понятным и предсказуемым. Исходя из этих соображений, голландские психологи предположили, что беспорядок, стимулируя желание всё упорядочить, может тем самым способствовать упрощенным, стереотипным суждениям о людях и даже дискриминации по расовым и другим групповым признакам.

Для проверки этой гипотезы ученые провели пять экспериментов: два «полевых» и три лабораторных.

Первый эксперимент проводился на Утрехтском вокзале. Обычно там очень чисто, но недавно из-за забастовки уборщиков вокзал на несколько дней превратился в большую помойку. Это дало психологам уникальный шанс, который они не упустили.

Во время забастовки на вокзале было опрошено 40 человек (все белые). Испытуемым были предложены вопросы, относящиеся к трем группам людей (мусульмане, гомосексуалисты, голландцы). По каждой из групп было задано 6 вопросов, построенных по одной и той же схеме: нужно было оценить, в какой мере приложима к данной группе та или иная характеристика. Оценки давались по 9-балльной шкале (от 1 — совсем не подходит до 9 — очень подходит). Из шести вопросов два были связаны с распространенными в Нидерландах «положительными» стереотипами, касающимися данной группы людей, два другие затрагивали «отрицательные» стереотипы и еще два касались «нейтральных» характеристик, которые не входят в состав стереотипных представлений о данной группе. Для мусульман в качестве «положительных стереотипов» использовались трудолюбие и законопослушность, отрицательных — агрессивность и нетерпимость, нейтральных — нетерпеливость и интеллигентность (нейтральные характеристики для всех трех групп были одни и те же). Для голландцев положительные стереотипы — терпимость и откровенность, отрицательные — скупость и грубость; для гомосексуалистов, соответственно, креативность и обаяние противопоставлялись «странности» и женственности.

Одновременно проводился и поведенческий тест, о котором испытуемые не подозревали. Экспериментаторы общались с ними возле ряда из шести кресел, причем пять были свободны, а на одном (крайнем) сидел 20-летний мужчина — либо белый, либо «афроголландец». Испытуемый должен был присесть, чтобы заполнить анкету, а экспериментаторы следили, на каком расстоянии от незнакомца он усядется. «Подсадные утки», по результатам предварительных тестов, оценивались сторонними наблюдателями как одинаково симпатичные и привлекательные. Суть эксперимента была им неизвестна.

Эксперимент был повторен через неделю, когда уборщики перестали бастовать и снова навели на вокзале чистоту.

Результаты первого эксперимента. Высота столбиков показывает, на каком расстоянии от незнакомца садились испытуемые (белые голландцы), чтобы заполнить анкету. Незнакомец был либо белым (левые столбики), либо негром — голландцем африканского происхождения (правые столбики); вокзал, где проводилось тестирование, был либо чистым (темные столбики), либо грязным (светлые столбики). Видно, что на грязном вокзале испытуемые старались сесть подальше от темнокожего соотечественника. Рисунок из обсуждаемой статьи в Science

Обработка собранных данных показала, что на грязном вокзале люди более решительно поддерживали стереотипные групповые оценки, причем это справедливо как для положительных, так и для отрицательных стереотипов. Самое интересное, что на грязном вокзале испытуемые (все они, напомню, были белыми) садились дальше от негра, чем на чистом. На дистанцию от белого соотечественника беспорядок не повлиял.

Эти результаты согласуются с исходной гипотезой о том, что беспорядок способствует стереотипным оценкам, но их можно истолковать и по-другому. Возможно, дело не в упорядоченности, а просто в чистоте. Отсутствие порядка и грязь — несколько разные вещи. Теоретически, они могут пробуждать в людях разные эмоции и желания.

Второй эксперимент был поставлен для того, чтобы исключить эффект грязи и оставить только неупорядоченность. Проводили его на городской улице. В первый день в том месте, где авторы отлавливали прохожих, они выковыряли из тротуара несколько плиток, установили «брошенный» велосипед и неправильно припаркованную машину (два колеса на тротуаре, окна открыты). На другой день плитки были на своих местах, а велосипед и автомобиль припаркованы по всем правилам. Испытуемым был предложен тот же тест на стереотипные оценки мусульман, гомосексуалистов и голландцев. Кроме того, они должны были оценить (по отдельности!) чистоту и порядок окружающей обстановки.

Результаты получились такие же, как в первом опыте: беспорядок усилил склонность людей к вынесению стереотипных групповых оценок. Испытуемые оценили обстановку в первый день как менее упорядоченную, но оценки чистоты в оба дня были выставлены одинаковые.

Остальные эксперименты проводились в лаборатории. В третьем эксперименте испытуемым показывали картинки, изображавшие хаос (например, книжные полки с беспорядочно наваленными книгами) или порядок (например, такие же полки с аккуратно расставленными книгами); была и третья, контрольная группа испытуемых, которым показывали нейтральные картинки (например, мячик или стул). Людей просили как следует рассмотреть картинки и запомнить их, потому что в дальнейшем им зададут по этим картинкам вопросы. После этого испытуемых тестировали на «стремление к порядку». Они должны были по 9-балльной шкале оценить степень своего согласия с утверждениями типа «меня раздражают ситуации, в которых я не знаю, чего ожидать», «я не люблю неопределенность», «я люблю порядок» и т. п. Наконец, испытуемым был предложен такой же тест на стереотипные групповые оценки, как и в остальных экспериментах.

В этом опыте, как и в двух предыдущих, была выявлена зависимость склонности к стереотипным суждениям от впечатления порядка или его отсутствия. Люди, которым показывали «хаотические» картинки, судили о мусульманах, гомосексуалистах и голландцах более стереотипно, чем те, кому показывали «упорядоченные» и нейтральные изображения. Кроме того, была выявлена строгая положительная корреляция между тягой к порядку и стереотипностью суждений. «Хаотические» картинки в равной мере усилили и то, и другое.

Четвертый эксперимент отличался от третьего тем, что вместо картинок использовались слова, мелькавшие на экране компьютера так быстро, что испытуемые не успевали их заметить на сознательном уровне. Для этого существуют отработанные методики. Испытуемого просят пройти тест «на внимательность». Посередине экрана демонстрируется крестик, на который надо смотреть. То слева, то справа от крестика вспыхивают яркие пятна. Испытуемый должен нажать на одну из двух кнопок в зависимости от того, на какой стороне экрана произошла вспышка. Но это всё нужно только для того, чтобы отвлечь внимание испытуемого от слов, которые демонстрируются на экране в течение 80 миллисекунд и затем исчезают. Многочисленные эксперименты показывают, что в такой ситуации люди «не замечают» этих слов и не могут их вспомнить, однако их смысл воспринимается ими на бессознательном уровне.

Выяснилось, что бессознательно воспринимаемые слова, связанные с идеей беспорядка («беспорядок», «хаос», «анархия») оказывают на людей точно такое же влияние, как и картинки, изображающие хаос, и как реальный беспорядок на вокзале или на улице. После демонстрации «хаотических» слов у людей, с одной стороны, повысилась «тяга к порядку», с другой — усилилась склонность к вынесению стереотипных групповых оценок.

Пятый эксперимент был поставлен для проверки важного следствия обсуждаемой гипотезы. Если беспорядок в окружающей среде стимулирует вынесение стереотипных оценок, то логично предположить, что такое поведение играет роль своеобразной психологической защиты. По-видимому, использование примитивных категорий и упрощенных стереотипных суждений помогает людям восстановить внутреннее ощущение упорядоченности (а значит, и предсказуемости) ситуации. Но в таком случае следует ожидать, что возможность вынести кому-то стереотипную оценку должна способствовать снижению психологического дискомфорта, порожденного беспорядком. «Тяга к упорядочиванию», временно усилившаяся из-за столкновения с беспорядком, должна уменьшаться после того, как человеку дадут возможность высказать стереотипное суждение о какой-то группе людей.

На этот раз людям внушали представление о порядке или его отсутствии при помощи абстрактных картинок, состоящих из кругов, квадратов и треугольников. В одном случае фигуры были беспорядочно разбросаны по листу, в другом — составляли симметричный узор. После того как испытуемый внимательно рассмотрел картинку, ему давали одно из двух заданий. Он должен был либо пройти «нейтральный» тест (оценить привлекательность нескольких европейских городов), либо заполнить уже знакомую нам анкету со стереотипными суждениями о голландцах, мусульманах и гомосексуалистах. Затем следовал тест на «тягу к порядку».

Результаты подтвердили ожидания авторов. Во-первых, как и во всех предыдущих опытах, испытуемые рассуждали более стереотипно после разглядывания «хаотической» картинки. Это показывает, что важен не столько конкретный мусор на улице или иной беспорядок в реальном мире, сколько сама идея беспорядка. Даже расположение абстрактных геометрических фигур способно активизировать эту идею в нашем мышлении. Во-вторых (и это главный результат данного эксперимента), люди, которым достались «хаотические» картинки, продемонстрировали повышенную «тягу к порядку» только после нейтрального теста, но не после выставления стереотипных оценок мусульманам, гомосексуалистам и голландцам. Таким образом, возможность высказать примитивные стереотипные суждения и разложить кого-нибудь «по полочкам» (например, назвать голландцев искренними, но жадными, а мусульман — трудолюбивыми, но слишком агрессивными) действительно удовлетворяет потребность в упорядочивании, возникающую у человека при столкновении с беспорядком.

Авторы провели также ряд дополнительных экспериментов, чтобы исключить альтернативные интерпретации полученных результатов.

По-видимому, люди в самом деле очень чувствительны к степени упорядоченности (и предсказуемости) окружающей среды. Беспорядок обостряет в нас потребность к упорядочиванию — если не реального мира, то хотя бы его мысленной модели у себя в голове. В результате усиливается склонность к примитивным, чрезмерно упрощенным схемам, к раскладыванию многообразной реальности на простые и понятные категории.

Некоторые побочные следствия этой склонности, очевидно, нежелательны в современном обществе. Авторы подчеркивают, что поддержание порядка в общественных местах может оказаться простым и относительно дешевым способом борьбы с вредными предрассудками, дискриминацией и ксенофобией.

Источник: Diederik A. Stapel, Siegwart Lindenberg. Coping with Chaos: How Disordered Contexts Promote Stereotyping and Discrimination // Science. 2011. V. 332. P. 251–253.

См. также:
Мусор на улицах ведет к росту преступности, «Элементы», 15.12.2008.

Александр Марков