Глеб Гусаков
«Химия и жизнь» №8, 2005
Писатель
Я не претендую на истину в последней инстанции и не пытаюсь как-то разделить братьев — то есть оценить вклад каждого из них в совместное творчество. Но что делать — так мне видится. Если нижеследующее покажется спорным, не возражаю.
Ярко выраженным литературным даром в тандеме «писатель Стругацкие» обладал Аркадий Натанович. Подчеркиваю, именно ярко выраженным и именно литературным.
Почему так?
Согласно преданию, повесть «Страна багровых туч» братья написали, заключив пари со своими женами, то есть на спор. Дабы им доказать, что писать (и издавать) хорошую фантастику можно. На дворе стояли 50-е, и с хорошей фантастикой в стране было напряженно.
Однако тогда у Аркадия Стругацкого уже вышла книга — «Пепел Бикини», роман, увы, отнюдь не фантастический. Но фантастические рассказы он писал с юных лет. И даже оформлял тетради в виде эдаких книжечек, снабжая их собственными иллюстрациями (он очень неплохо рисовал).
Впрочем, дело даже не в этом.
Мне посчастливилось держать в руках черновики пресловутой «Страны багровых туч». В то время (время первых набросков) Стругацкие еще не пришли к единственно правильному решению: писать надо вместе. Обдумывать, да, по отдельности, но писать — только вместе. Поэтому поначалу решили разделить обязанности: часть глав должен писать Аркадий, часть Борис. И что же?
Старший брат сразу же ушел далеко вперед, в то время как младший топтался на месте. И в переписке Аркадий Натанович то и дело подгонял: «Ну давай! Я уже вон где, а ты все на первой главе!..» Прошло некоторое время, и стало ясно: пишем вместе. Решено!
Так и возник автор — братья Стругацкие, или «писатель Стругацкие». Кипучая, неуемная фантазия Аркадия уравновесилась холодной созерцательностью, философичностью и склонностью к рефлексии Бориса.
Но все же Аркадий Натанович оставался невероятно литературен! Его напор и мастерство не вмещали узкие рамки жанра. Он писал о людях и для людей, для читателей всех возрастов и профессий. Мне безумно жаль, что так и осталась неоконченной повесть «Дни Кракена», двигателем которой был именно старший брат. Что с того, что отдельные фрагменты и зарисовки из нее вошли в «Хромую судьбу» — автобиографическую по линии Аркадия и самую «нефантастическую» из всех повестей Стругацких? Вместо двух замечательных произведений имеем одно, вот и все.
Да, он был истинно литературен, искрометен, развлекателен. «Шпаг мне, шпаг! На коленях молю!» Это из «Трудно быть богом». В самом деле, какой была бы повесть без этих самых шпаг, без лихого духа мушкетерства, без великолепного барона Пампы, крутых поединков и сакраментального «не вижу, отчего бы благородным донам..?». Философским произведением, неплохим, но скучноватым, пожалуй.
Борис Стругацкий потом говорил, что первую половину их творческого пути «локомотивом» был Аркадий, а затем роли поменялись. Но чтобы пройти вторую половину пути, сначала надо одолеть первую.
