По прочтении восторженных рецензий о книге Джареда Даймонда, хочется отметить кое-что в рамках отзыва читателя с некоторой подготовкой в области естественных наук. Пожалуй, нужно согласиться с рецензентами сравнивающими книгу одновременно и с романом Жюля Верна и Советской детской энциклопедией. Верно, однако и то, что трудно представить современного и немного образованного взрослого человека, который бы очень вдумчиво вчитывался в идеи произведения "Из пушки на луну" или относился бы к статьям детской энциклопедии как к самым последним откровениям в области наук.

Банально, но факт - географический детерминизм ничего, или почти ничего не объясняет в истории человечества. Безразлично писаной или не писанной, древней или современной. Любопытно, но сам Джаред Даймонд в своей другой книге ("Третий шимпанзе") ввел понятие "Великий скачок" - некое явление культурного характера, совершенно новое по отношению к окружающей природе. Другой известный автор "Ричард Докинс полагает, что появление развитых лингвистических способностей не только обусловило культурную и технологическую революцию человеческого вида, но и изменило базовый механизм самой эволюции. Язык, как он считает, заместил гены в качестве наиболее эффективного способа, изобретенного жизнью для развития и передачи информации. В отличие от ДНК, которая может передаваться только от организма к организму путем размножения, человеческие идеи, благодаря возникновению языка, могут стать объектом сознательного «мозгового штурма»". (Baz Edmeades, "Блицкриг").

Очевидно, что после "великого скачка" развитие человека как вида уже невозможно втиснуть в привычные для эволюционного биолога (каковым автор книги является по профессии) рамки и применять для объяснения того или иного акта эволюции обычный набор факторов (например, географической изоляции), широко известных по учебникам (смотри, например, Н.В. Тимофеев-Ресовский, Н.Н. Ворнцов, А.В. Яблоков, Краткий очерк теории эволюции). В случае с человеком, средой, в большей степени, становиться социум, а не окружающие леса, поля, острова, изотермы, ландшафты. Но перейдем к анализу книги.

Джаред Даймонд преисполнен глубоко уважения к людям принадлежащим к народам охотников и собирателей и это вполне естественно для полевого биолога, большую часть рабочего времени проводящего в подобном обществе. Вероятно поэтому в "Ружьях" красной нитью проходит некая мысль, скажем так, об экологической мудрости аборигенных народов (уж они то бы одомашнили все, что угодно, если бы оно было). Однако в уже упомянутой выше работе (Baz Edmeades, "Блицкриг") убедительно показано нечто прямо противоположное. Оказывается формула: “аборигенные” народы слишком “духовны”, чтобы приносить вред миру дикой природы", - очень часто не соответствовала действительности, настолько, что по мере расселения охотников вооруженных "абсолютным" оружием истребления любых видов фауны крупнее воробышка, дикая природа была до неузнаваемости искалечена на четырех континентах и бессчетном количестве островов.

Что интересно Джаред Даймонд очень кратко, упоминает об этом на станице 20: "Заселение Австралии/Новой Гвинеи возможно было связано с еще одним из первых событий (помимо первого использования морских судов и первого расширения ареала человека после колонизации Евразии): первым массовым истреблением людьми крупных видов животных". И далее на странице 23 также отмечает состоявшееся истребление фауны обеих Америк (Замечу в скобках, что сие надлежит отнести к безусловным достоинством книги - автор ничего не скрывает от читателя и в этом отношении книга представляется очень полезным собранием материала по широкому кругу вопросов). Он пишет: "Америка лишилась большинства крупных диких зверей, которые в ином случае могли бы быть позже одомашнены местными жителями". Замечу, что среди крупных зверей Америки имелось изрядное количество, например, диких лошадей, так что дальнейшие сетования автора на тему индейки и собаки - единственной пары зверушек одомашненных индейцами, выглядят по меньшей мере странно. В обоих Америках, от природы присутствовали самые разные виды животных, возможно, вполне пригодные для одомашнивания. Только этого никто не попытался проверить - зверушек скушали. Таким образом отсутствие потенциальных доместикатов в фауне нового света, представляется типичным антропогенным явлением.

Несколько более запутан вопрос со злаками и другими растениями - основой современного сельского хозяйства. Посмотрим внимательно на таблицу 8.1, откуда легко заметить, что в новом свете имелось около 11 крупносеменных злаков, а в плодородном полумесяце - 32. На первый взгляд все ясно и сомнений относительно места возникновения сельского хозяйства не возникает. Но присмотревшись, можно заметить, что в восточной Азии таковых злаков имелось всего 6, что совершенно не помешало возникновению на территории Китая своего сельского хозяйства, независимо от плодородного полумесяца. (Как отметит автор в тексте, такой зависимости и не могло быть благодаря разного рода факторам географической изоляции, например, Гималаям).

Если немного порассуждать, то легко можно догадаться, что охотники, истребившие мамонтовую фауну на севере и востоке Евразии, так никогда и не узнали, росли ли крупносеменные злаки пригодные для одомашнивания в северных саваннах, которые исчезли вместе с мамонтами и другими травоядными, коих эти самые охотники также скушали. (Вероятно, этого никогда не узнают и современные палеоботаники). Нечто подобное случилось и в Австралии, хранящей и поныне следы древних охот с использованием пожаров. Некоторые исследователи считают, что таким манером были опустынены огромные территории материка.

Таким образом, даже на материале представленном в книге, очень легко усомниться в выводе автора о том, что некоторым аборигенам не повезло с природой. Все устроено с точностью до наоборот. Как это бывает сплошь да рядом, человечество испокон веку само создает себе проблемы, а эффективные решения впоследствии, находятся далеко не везде и не во всех случаях. Как люди смогли выпутаться в районе плодородного полумесяца, и как, в частности, там возникло успешное сельское хозяйство, не знает никто. Однако география тут, скорее всего, почти, не причем.

В этой связи удивляет еще одно очевидное упущение. Автор, почему-то, обходит молчанием, тот факт, что Юго-Западная Азия, оказалась не только родиной производства продовольствия, она была, также родиной всех тех людей современного типа, которые колонизировали и Австралию, и Европу, и Сибирь, и обе Америки. Причем сделали это не голыми руками, а во всеоружии современных технологий, которые, возможно, как и будущее сельское хозяйство появились где-то там же - в этом интересном месте.

Еще раньше Близний Восток принимал одну за другой все волны миграции населения бегущего из "родной" Африки. Посему, если что-то новое и могло в принципе возникнуть, где-то, в решении проблемы пропитания, то только здесь, ибо необходимость подобных новаций возникла в окрестности плодородного полумесяца, судя по всему, за многие тысячелетия до заселения Америки и Австралии (не исключено, что и решалась она не один десяток тысяч лет - не случайно же здесь оказалось тридцать одно крупносеменное растение из породы злаков, и это после стольких нашествий потомков больших африканских обезьян). Вот такая получается история с географией.

Сожалею, что помещаю здесь свой отзыв о переводе на русский язык книги Д. Боданиса «E=mc2. Биография самого знаменитого уравнения в мире» спустя целых 3 года после публикации (в 2009 году). Но, может быть, и сейчас кому-нибудь пригодится. Можно также утешаться тем, что оригинал – на английском – увидел свет в далёком 2000 году. Сразу отмечу, что уравнение E=mc2, среди прочего, знаменито ещё и тем, что в его интерпретации до сих пор нет единства. Этот вопрос подробно освещён в работах [1-3] Л.Б. Окуня, опубликованных в журнале «Успехи физических наук».

В статьях Л.Б. Окуня, в частности, разъяснено, почему «правильно» писать E0=mc2, а не E=mc2. Суть в том, что масса тела m, как её сегодня понимает подавляющее большинство физиков-профессионалов, одинакова вне зависимости от того, движется тело или покоится. А вот энергия E тела растёт по мере того, как тело набирает скорость. Поэтому только в том случае, когда тело покоится, его энергия E0 равна массе m, умноженной на квадрат скорости света c.

Замечу также, что первая из статей Л.Б. Окуня [1] заканчивалась энергичным (в духе времени написания – 1989 года) призывом: «Время не ждет. Ежегодно миллионами экземпляров тиражируются книги, которые вбивают в головы подрастающих поколений ложные представления о теории относительности. Этот процесс необходимо остановить». В последней же статье [3] мы находим указание на неточность в одном из бестселлеров знаменитого английского физика С. Хокинга, за которым следует лишь печально-иронический (тоже в духе времени – 2008 года) вздох: «…на суперобложке русского издания его последней научно-популярной книги, пропагандирующей формулу E=mc2, написано: “Её перевели на 40 языков. По всему миру распродано почти 10 миллионов экземпляров”».

В книге Д. Боданиса, как и в большинстве популярных изложений теории относительности (справедливо критикуемых Л.Б. Окунем), масса тела растёт вместе с увеличением его скорости (Д. Боданиса, преподавателя Оксфордского университета, в известной степени извиняет то, что его «родной» специальностью является социология). Однако помимо подобных (неизбежных) шероховатостей в книге есть и существенные неточности (примеры – ниже). Это даже странно, если принять во внимание длинный список лиц, которым в конце книги выражена благодарность за помощь. Вполне допускаю, что автор в погоне за «красным словцом» (такой пример я тоже приведу) некоторыми рекомендациями пренебрёг.

Особенно тёплые слова благодарности адресованы Г. Уолкер: «…памятной стала для меня ночная прогулка по Сент-Джеймсскому парку, во время которой Габриэль объяснила, каким образом тихо разрастающийся хорал из “Страстей по Матфею” указывает путь, следуя коим я могу – после того как история уравнения доберётся до 1945 года – уклониться от строго хронологического порядка изложения…». Здесь, пожалуй, нет преувеличения – чего у Д. Боданиса не отнимешь, так это ритмики в подаче материала и композиционного мастерства. Мы, очевидно, должны также поблагодарить переводчика С. Ильина за стилистическую изящность (по-видимому, восходящую к оригиналу) предложенного нам текста.

Книга Д. Боданиса состоит из двух «слоёв»: 300-страничного основного текста и 100-страничных (но набранных мелким шрифтом) примечаний (к ним добавлено также «руководство по дальнейшему чтению»). Что не вполне обычно, так это следующий приём: в основном тексте нет отсылок к примечаниям (однако каждое примечание отнесено к точно указанному месту повествования). Идея автора понятна: ничто не должно отвлекать от плавно разворачивающейся картины, составленной из научных фактов, исторических сведений и художественных образов. Пусть даже упрощения и умолчания вызовут неудовольствие знатоков. Уже потом самым любопытным предоставляется возможность вникнуть в детали и оценить эрудицию автора.

Это может показаться парадоксальным, но из текста Д. Боданиса мало что можно узнать об уравнении E=mc2. В одном месте книги соответствующие рассуждения подытоживаются так: «Это, разумеется, никакое не доказательство». В примечании к этому месту автор скромно прибавляет: «Это один из моментов, подробно обсуждаемых на моём сайте». На сайте же http://davidbodanis.com (о его существовании сообщается уже в предисловии к книге) обсуждение «моментов» хотя и присутствует, но, скажем так, на «социологическом» уровне.

На самом деле труд Д. Боданиса – это вовсе не популярное изложение теории относительности (как можно было бы подумать). Эта книга представляет собой скорее художественное исследование феномена науки (а E=mc2 – это всего лишь один из наиболее известных её символов). Можно также сказать, что книга – это эмоциональный рассказ об энергии, о свете, об атомной бомбе, о взрывах звёзд и всём таком. Хорошо, что подобных текстов на русском языке стало на один больше! Если повествование Д. Боданиса пробудит у неискушённого читателя интерес к естествознанию – чего же больше? Однако и знатоки найдут в книге немало интересного.

Очевидное достоинство книги – размах (и во многом – своеобразие) её сюжетов: от Ж. Кассини и О. Ремера (2-я половина 17-го века) до С. Чандрасекара и Ф. Хойла (2-я половина 20-го века). Наряду с признанными классиками важную роль в повествовании играют и такие малоизвестные (наверное, только для российских читателей) исследователи, как француженка Э. дю Шатле и англичанка С. Пейн. У широты охвата есть, правда, и обратная сторона: многие известные учёные, немало сделавшие для решения обсуждаемых проблем, даже не названы. Я думаю, однако, что Д. Боданис правильно рассудил, что трудно читать книгу, в которой слишком много действующих лиц. А так, неискушённые читатели не заметят, искушённые же – простят.

Замечательно также, что автор, пусть не в основном тексте, но хотя бы в примечаниях, развенчивает некоторые устоявшиеся мифы. Ну, например, про М. Фарадея, который на вопрос премьер-министра о пользе его открытия будто бы ответил: «Ну, как же, сэр, настанет день, и вы сможете облагать его налогом». Однако «…ни в письмах Фарадея, ни в письмах знавших его людей, ни в одной газетной статье того времени и ни в одной из биографий, написанных людьми, близкими к Фарадею, эта фраза не встречается» – указывает Д. Боданис. Поскольку меркантилизм великого естествоиспытателя всегда казался мне подозрительным, то я рад, что в действительности нет оснований его предполагать.

Не вполне обычной для такого рода изданий показалась мне жёсткость, с которой автор обращается со многими героями своей книги. Так, например, известный американский физик Э. Лоуренс, удостоенный в 1939 году Нобелевской премии «за изобретение и усовершенствование циклотрона», следующим образом характеризуется при первом своём появлении в повествовании: «Физиком Лоуренс был не из самых блестящих, однако он страстно любил машины…» В примечаниях же (мелким шрифтом) о Лоуренсе говорится так: «Самым большим его успехом было усовершенствование разработанного в Норвегии метода ускорения заряженных частиц, - эта его работа легла в основу создания циклотрона и в конечном счёте принесла ему Нобелевскую премию…», с явным намёком на заимствование идеи самого успешного его проекта. В другом примечании без всяких ссылок Д. Боданис следующим образом отзывается об учениках Э. Лоуренса: «…Некоторые из них крали результаты друг у друга или вычёркивали имена коллег из отчётов о проведённых экспериментах… Когда же по окончании войны проект по созданию атомной бомбы обратился в бурлящий источник грантов…, люди Лоуренса оказались самыми опытными и первыми пробились к этому источнику. О возникавших при этом столкновениях – нравственных и практических – можно написать целую книгу». Будем надеяться, что Д. Боданис напишет эту книгу и раскроет свои источники.

Продолжая тему Э. Лоуренса, невозможно обойти выдержку из воспоминаний Э. Сегре, вопроизведённую в книге Д. Боданиса. Сегре, один из ближайших сотрудников Э. Ферми, в 1938 году вместе с семьёй покинул Италию (в конце 1938 года так же поступил и Ферми) из-за принятых там антисемитских законов и «получил в лаборатории Лоуренса место, которое давало ему 300 долларов в месяц». Далее идут уже воспоминания Сегре: «В июле 1939-го Лоуренс, который к тому времени понял, в каком положении я нахожусь, поинтересовался у меня, могу ли я вернуться в Палермо. Я рассказал ему всю правду, а он, услышав её, тут же воскликнул: “Так почему же я должен платить вам 300 долларов в месяц? С этого дня будете получать 116”. Меня это просто потрясло…»

Достаётся и немецким физикам, причём не только за поведение в годы гитлеровской диктатуры: О. Гану («Отто Ганн получил за ту работу, которой руководила Лизе Мейтнер, Нобелевскую премию. Он не стал объяснять, что произошла ошибка…»), Х. Гейгеру («Он был ярым сторонником Гитлера – одним из наиболее активных среди крупных физиков – и с распростёртыми объятиями принимал носивших свастику студентов…»), В. Гейзнбергу («Когда в сентябре 1939-го… было создано армейское Бюро вооружений, Гейзенберг одним из первых вызвался оказывать ему любую помощь. Рейх уже вёл войну…»). Там, где Д. Боданис опирается на свидетельства и документы, его правота, увы, неоспорима. Но кое-где автора явно заносит, как это, к примеру, случилось в его рассказе о Лавуазье и Марате.

Да, у них были столкновения на почве обсуждения научных вопросов ещё до Французской революции. Поэтому нападки Марата, одного из лидеров этой революции, на Лавуазье могли быть обусловлены личной неприязнью. Но многочисленные намёки на причастность Марата к гибели Лавуазье и, в частности, фраза «Марат не стал убивать его сразу» - это перебор (то самое «красное словцо»). Дело в том, что Лавуазье был арестован в ноябре 1793 года, казнён в мае 1794 года, но Марат-то был заколот кинжалом Шарлотты Корде в июле 1793-го! Кстати в примечаниях Д. Боданис излагает довольно прозаическую версию причин гибели Лавуазье и, в частности, подвергает обоснованному сомнению тот факт, что судья, вынося приговор, воскликнул: «Революция не нуждается в учёных!» (это, по-видимому, тоже миф).

К сожалению, в книге Д. Боданиса довольно много то ли неточностей, то ли путаницы в терминах. Так, например, объясняя, почему для замедления нейтронов используется вода, автор пишет: «Молекулы воды так велики, что оказавшиеся в ней нейтроны ударяются о них, отражаясь назад и вперёд и теряя скорость…» На самом-то деле вода используется потому, что её молекулы, а ещё точнее, атомы, составляющие её молекулы, как раз невелики. В другом месте о цепной реакции деления говорится следующее: «…нейтроны, которые всё ещё извергаются делящимися ядрами, могут работать и дальше только в том случае, если им удастся нагнать стремительно разлетающиеся фрагменты ядер. По этой причине медленные нейтроны… становятся совершенно бесполезными после того, как начинается взрыв…» На самом деле нейтронам нет нужды нагонять осколки деления ядер, потому что под действием нейтронов делятся (с выделением энергии) лишь сами исходные ядра урана.

Неясно, присутствуют ли эти несуразицы в оригинальном тексте Д. Боданиса, или они появились вследствие неточности перевода и, точнее, отсутствия должного редактирования. Откровенно говоря, у меня сложилось впечатление, что научного редактирования перевода не было. Во всяком случае, в выходных данных упоминаются только переводчик (уже упоминавшийся Сергей Ильин) и «ведущий редактор серии» Ирина Опимах. При этом в книге есть уточняющие примечания переводчика и один-единственный комментарий с указанием «Прим. ред.» следующего содержания: «Закон сохранения материи ещё раньше, в 1748 г., был сформулирован М.В. Ломоносовым, а Лавуазье, строго говоря, в 1774 г. доказал сохранение вещества в химических реакциях». Это очень странное примечание! Вроде бы компания борьбы с космополитизмом и за приоритеты отечественных учёных закончилась лет так 40-50 назад… Добавлю для ясности, что Д. Боданис в примечаниях так комментирует вопрос о том, кто открыл сохранение массы: «Даже…опыты 1775 года, которые Лавуазье проводил с ртутью, привели в конечном итоге к формулировкам, коими атомисты пользовались как самими собой разумеющимися ещё со времён Римской империи».

Понятно, что при таком уровне редактирования неизбежны неточности и в принятых правилах написания некоторых фамилий, и в физических терминах. Так физик Иоганн Штарк (каждый студент-физик знает про эффект Штарка) появляется в книге как Иоганн Старк. Известный историк науки Томас Кун (Thomas Kuhn), автор неоднократно издававшейся на русском языке «Структуры научных революций», именуется Томасом Каном. В другом случае, при описании движения протона в кольцевом ускорителе в переводе вдруг возникает «энергия» вместо «силы» или «скорость» вместо «массы». Но хуже другое!

Д. Боданис опирается на множество источников, в массе своей, разумеется, англоязычных. Однако же ещё в советские годы вышло множество переводов на русский язык как трудов классиков науки, так и книг по истории науки, в том числе 20-го столетия. Новые переводы появляются и сейчас (ну, вот, в частности, и книга Д. Боданиса). К сожалению, издательство не позаботилось о том, чтобы привести сведения о тех источниках, которые доступны на русском языке. Конечно, это очень осложняет ситуацию для тех не слишком искушённых читателей (в том числе и для молодых), которые хотели бы лучше разобраться в предмете.

В основном тексте книги, как уже говорилось, нет ссылок ни на примечания, ни на литературу. Но в примечаниях к основному тексту Д. Боданис начинает обильно цитировать источники. Его первая ссылка – Carl Seelig, “Albert Einstein: A Documentary Biography” (London: Staples Press, 1956) – сопровождается следующим разъяснением переводчика: «Альберт Эйнштейн: Документальная биография» (англ.). И всё! А почему бы не дополнить указанием на перевод: К. Зелиг, «Альберт Эйнштейн», сокр. [увы, но всё же лучше, чем ничего – А.Б.] пер. с нем., 2-е изд., испр. и доп., Москва, Атомиздат, 1966. То же и со второй и третьей ссылками: Leslie Groves, “Now It Can Be Told: The story of the Manhattan Project” (London: Andre Deutsch, 1963) и Samuel Goudsmit, “Alsos: The Failure in German Science” (London: Sigma Books, 1947). Заголовки этих книг меланхолично переведены на русский язык. А почему бы не указать на переводы: Л. Гровс, «Теперь об этом можно рассказать», сокр. [увы, опять – А.Б.] пер. с англ., Москва, Атомиздат, 1964 и С. Гоудсмит, «Миссия “Алсос”», пер. с англ., Москва, Госатомиздат, 1962. И далее имеются примеры такого же рода.

Ситуация значительно печальнее, когда речь идёт о работах классиков. В одном из примечаний Д. Боданис приводит выдержки из статьи Максвелла “On action at a Distance”, содержащейся в томе II собрания “The Scientific Papers of James Clerk Maxwell” (Cambridge: Cambridge University Press, 1890). Есть ли шансы найти в российских библиотеках это издание 1890 года? Ясно, что сопровождающие примечания переводчика – статья «О дальнодействии» из «Научных работ Джеймса Клерка Максвелла» – ничем не помогут. А между тем русский перевод этой статьи под заголовком «О действиях на расстоянии» приведён в книге: Дж.К. Максвелл, «Статьи и речи», Москва, Наука, 1968. Точно также, разумеется, переведены на русский язык и все важнейшие статьи Эйнштейна (о чём следовало хотя бы упомянуть).

Конечно, очень многого нет на русском языке. Я бы даже сказал, что многие разделы «руководства по дальнейшему чтению» очень интересны как перечни источников, о которых в нашей стране мало кто знает. Особенно впечатляет тот факт, что многое было впервые издано лишь в 1990-е годы (как, например, упоминавшиеся выше воспоминания Э. Сегре). Но, наверное, практическая ценность этого «руководства» только возросла бы, если бы знающий научный редактор дополнил его ссылками на наиболее ценные книги на русском языке по обсуждаемым темам (как отечественных, так и зарубежных авторов), по тем или иным причинам не попавшие в поле зрения Д. Боданиса.

Из забавного я бы отметил ещё такую деталь. В одном из примечаний Д. Боданис воспроизводит следующую историю из книги Banesh Hoffman, “Einstein, Creator and Rebel” (New York: Viking, 1972): «Во время Второй мировой войны, когда Эйнштейн писал копию своей главной… статьи 1905 года, которую предполагалось продать с аукциона для приобретения облигаций военного займа, он, диктуя статью своей секретарше Элен Дюкас, вдруг остановился и спросил: “Неужели я так выразился?” Она ответила, что именно так. “Я мог бы сформулировать это проще”». Книжка, которую цитирует Д. Боданис, переведена на русский язык: Б. Хоффман, «Альберт Эйнштейн. Творец и бунтарь», Москва, Прогресс, 1983. У меня, к сожалению, её нет, но было бы любопытно узнать, что там написано. Потому что в другой обстоятельной биографии Эйнштейна (разумеется, упоминаемой Д. Боданисом), А. Пайса, эта же история звучит несколько по-другому: «Элен Дюкас рассказала мне, как была написана копия июньской статьи. Она сидела рядом с Эйнштейном и диктовала ему текст. Вдруг Эйнштейн отложил ручку, повернулся к Элен и спросил, действительно ли написано именно так, как она продиктовала. Получив утвердительный ответ, Эйнштейн заметил: “Я мог бы сказать это проще”» («Научная деятельность и жизнь Альберта Эйнштейна», Москва, Наука, 1989). Так вот: кто кому диктовал?

1. Л.Б. Окунь. «Понятие массы. (Масса, энергия, относительность)». Успехи физических наук, 1989, том 158, вып. 3, с. 511-530.
2. Л.Б. Окунь. «Формула Эйнштейна: E0=mc2. “Не смеётся ли Господь Бог?”». Успехи физических наук, 2008, том 178, вып. 5, с. 541-555.
3. Л.Б. Окунь. «Теория относительности и теорема Пифагора». Успехи физических наук, 2008, том 178, вып. 6, с. 653-663.

a.l.barabanov@facebook.com, "заметка" размещена 20.08.2012

Эта переписка читателей просто прекрасна. Она вообще является квинтэссенцией отзывов о переводных книгах в рунете. Как правило, читателей заботит качество перевода, но совершенно не интересует содержание самой книги. Говоря о переводе, читатель априори предполагает, что качество этого перевода не может быть высоким. Исключение составляет лишь похвала своим по принципу "Кукушка хвалит петуха..." Между тем оригинальная книга на английском языке может быть написана довольно разным английским. Вот и эта книга не отличается особенными достоинствами именно английского языка. И не удивительно. Писал ее не литератор, а ученый. И редакция не спасла книгу на 100%. Это бывает только, тогда автор привлекает специалиста для литературной обработки текста. Чего в данном случае, судя по приведенным в оригинальной книге данным не было. По сему она представляет интерес только в том случае, когда читателя интересует именно точка зрения автора и сам автор как личность. Вот я в Университете Британской Колумбии взял работу по составлению сравнительного интеллектуального портрета читателя пишущего отзывы на научные и научно-популярные книги в североамериканском интернете и рунете. Удивительна в основном бессодержательность отзывов рунете и реальное обсуждение в американском секторе. Такое впечатление, что отзывы в рунете пишутся исключительно на основе первого эмоционального впечатления. Далее идут бездоказательные наветы или восхваления. И лишь в 5% читатель в состоянии включить мозг. В Северной Америке все с точностью наоборот.

Первая книга еще читабельна, вторая — не очень. "Рождение сложности" было написано лучше. Пожалуй, больше книги Маркова меня не привлекут. Он очень быстро научился типично журналистской разухабистости языка и ерничанью. Кроме того, налицо характерное для многих авторов невежество в других областях науки. Прецессия земной оси — это, оказывается, изменение ее наклона! От этого меняется климат, в частности интенсивность муссонов. Ага, ага... Посмотреть в справочнике, что такое прецессия, товарищу было лень. (Теории, связывающие климат с прецессией, которая вовсе не является измением угла наклона оси, и одновременно с эллиптичностью земной орбиты, о чем у Маркова ни слова, существуют, но это лишь гипотезы, а то, что написано в книге, — чепуха).

Вторая книга — хаотичная по содержанию, в ней мало логики, какая-то каша. И бесконечные назойливые мантры про естественный отбор. Вроде бы раньше Марков признавал, что СТЭ не объясняет всей сложности эволюции. Теперь передумал?

Разочарована.

Об антропогенезе гораздо лучше Маркова рассказывает Вишняцкий ("Человек в лабиринте эволюции", "История одной случайности").