Метазета

Слова педя и аподус опровергают напрашивающуюся гипотезу, что Ян меняет местами два первых согласных в слове, но какая-то перемена мест всё же явно происходит. Может быть, согласные меняются какими-то признаками?

Может показаться, что Ян просто меняет местами два первых согласных в слове, но педя в эту гипотезу не вписывается, да и аподус решить не удастся. Тем не менее какая-то перемена мест явно происходит, вопрос лишь в том, что меняется местами.

Звуки языка имеют ряд характерных признаков. Один признак — это место образования: какая часть артикуляционного аппарата работает, чтобы образовать звук. Например, т и д, а также с и з — переднеязычные зубные звуки: чтобы их произнести, мы приближаем кончик языка к зубам; к и г — заднеязычные задненёбные звуки: они образуются за счет того, что задняя часть языка поднимается к заднему нёбу; п и б — губно-губные звуки: они создаются движением двух губ, а вот ф и в — губно-зубные: их создает движение нижней губы к верхним зубам.

Другой признак — это глухость/звонкость: работают ли голосовые связки в момент произнесения звука. Во всех приведенных выше парах первый звук — глухой, а другой — звонкий, причем все эти звуки различаются только глухостью-звонкостью. Если ф сделать звонким, получится в, и наоборот.

Третий признак — способ образования. Среди перечисленных согласных т, д, к, г, п и б — смычные взрывные. Это значит, что сначала, пока поток воздуха из легких идет в рот, выход ему полностью перекрыт смычкой (например, двух губ), а потом смычка резко размыкается (это и называют взрывом) и вырывающийся поток воздуха создает звук. Прочие перечисленные согласные — с, з, ф и в — называются фрикативными. При их образовании нет ни смычки, ни взрыва, но те артикуляторы, которые их создают (например, губа и зубы для ф и в), подходят очень близко друг к другу, оставляя для потока воздуха лишь узкую щель, в которой и возникает звук.

Четвертый признак — твердость/мягкость. В теперь и т, и п — мягкие, а в купить первый согласный, к, твердый, а п — мягкий. Как и глухость/звонкость, это парный признак, хотя обычно менее заметный для носителей языка (видимо, потому, что его скрывает орфография, см. задачу Новый русский алфавит).

Перечислив признаки, можно однозначно задать звук данного языка. Например, глухой заднеязычный твердый взрывной — это к (не обязательно уточнять, что он задненёбный, потому что все заднеязычные — задненёбные). Читатель может сам найти, например, глухой заднеязычный твердый фрикативный.

Таким образом, звуки не просто имеют признаки — они в некотором смысле состоят из признаков. С точки зрения физики звук — это, конечно, колебания воздуха, но с точки зрения языка его часто удобно считать сочетанием признаков.

Вот этими признаками первые два согласных произносимого Яном слова и обмениваются, но не всеми. Способ образования у них во всех примерах и так одинаковый. Местом образования они меняются: глухой губно-губной взрывной п становится глухим зубным взрывным т. Самое интересное заключается в том, что звонкость/глухость и твердость/звонкость (парные признаки) остаются на своих местах. Поэтому мы получается пукить, а не пюкыть и, что гораздо сильнее бросается в глаза, педя, а не бетя. При полном обмене признаками звук т должен был бы стать б, но глухость он «не отдает», и потому получается п.

Теперь мы можем выполнить Задание 1 (если вы еще не нашли ответ, попробуйте сделать это самостоятельно).

Звуки ф и з оба фрикативные и твердые. Местом образования они обменяются, то есть первый звук станет губно-зубным, а второй — губно-губным, но при этом первый останется глухим, а второй — звонким. Получится саван (с ударением на втором слоге).

Применив правило к слову аподус из Задания 2, получим атобус. Такого слова нет, но логично предположить, что это автобус, в котором Ян, видимо, полностью проглатывает в (точнее, ф), и этот звук никак не влияет на процесс обмена.

Наконец, на задание 3 возможно два ответа. Во-первых, л имеет особый способ образования — так называемый боковой: воздух проходит по бокам языка. Таким образом, в отличие от всех прочих примеров, у согласных разный способ образования. Во-вторых, л — непарный по звонкости звук, в русском языке нет глухого л.

Какой именно из этих факторов вызывает исключение, точно сказать невозможно (может быть, оба вместе, тем более что они связаны). Мне представляется более вероятным, что второй: обмен происходит, но глухой л невозможен, поэтому глухость и звонкость тоже меняются местами.

Речевые ошибки (как детей, так и взрослых) — ценный материал для психолингвистов. Ошибка означает, что какой-то когнитивный механизм дал сбой, поэтому, анализируя ошибки, можно строить гипотезы о том, какие механизмы, собственно, задействованы в порождении речи.

В условии описаны ошибки, при которых две языковых единицы меняются местами. Такие ошибки показывают, что эти единицы имеют некоторую психологическую реальность и обладают некоторой самостоятельностью. Собирая по заданной инструкции модель из конструктора, можно перепутать местами две детали, но нельзя перепутать половину неделимой детали с половиной другой неделимой детали (если, конечно, ничего не ломать). Соответственно, ошибки-перестановки показывают, какие языковые единицы могут функционировать как отдельные детали (хотя бы иногда), а какие — нет.

Известны случаи, когда местами меняются слоги и звуки (такие случаи называют метатезой, см. задачу Испано-итальянская кухня). Это довольно очевидные «детали». Иногда эти детали вдруг распадаются на детали поменьше: например, в печка с греченью (вместо гречка с печенью) местами меняются не слоги и не отдельные звуки, а единицы, которые лингвисты называют приступами слогов. Приступ — это один или несколько согласных, предшествующих гласной, ядру слога (соответственно гр и п). Перемену приступов иногда называют спунеризмом, но по-русски спунеризмом чаще называют вообще любую перестановку.

Хотя при перемене приступов «деталь» (слог) распадается на части, эти части всё же явно состоят из деталей поменьше (звуков). Звуки, однако, уж явно выглядят как неделимые единицы, и в лингвистике обычно таковыми и считаются. В психолингвистике, однако, нередко отмечается, что звук неидеально подходит на роль «атома», и ошибки из условия это прекрасно подтверждают: оказывается, даже «атомы» могут делиться на способные перемещаться части.

Это редкий, но неуникальный случай. Так, например, в базе данных Виктории Фромкин (крупнейшем доступном корпусе речевых ошибок) мне удалось обнаружить пример priggage board вместо cribbage board ‘стол для криббеджа (карточной игры)’. В слове priggage взрослый носитель английского делает ту же самую ошибку, что и Ян: способы образования у звуков совпадают, места образования меняются местами, а звонкость и глухость остаются на своих местах. Любопытно, что лингвист, записавший пример, написал gg, а не g, но это скорее всего, неосознанное следование орфографии. В английском практически не встречается долгих согласных: в cribbage произносится обычный одиночный b, и в priggage крайне маловероятно что-либо, кроме обычного g.

Слово лесёдка из Задания 3 тоже позволяет сделать любопытные психолингвистические наблюдения. В русском языке есть звонкие согласные, у которых нет глухой пары, — так называемые сонорные: р, л, м, н и й. При столкновении с ними правило, сформулированное на основании Заданий 1 и 2, «ломается». Так, например, вместо противный Ян говорит тропивный, а вместо рассыпали — рапысали. Таким образом, р он просто полностью игнорирует, применяя правило к «нормальным» согласным, причем пример рапысали показывает, что признаками могут обмениваться и согласные с разным способом образования (п — взрывной, с — фрикативный).

Звук л, однако, в обмен всё же вступает (следует отметить, что л и р существенно отличаются: л, как уже говорилось, боковой, а р — так называемый дрожащий: звук образуется за счет вибрации кончика языка около альвеол), но глухостью обмениваться «не хочет». Примечательно, что глухого л нет не потому, что его физически невозможно произнести. Вполне возможно. Хотя такой звук встречается редко, он всё же существует, например, в тибето-бирманских языках (а, например, в аварском языке, есть другой, но довольно похожий глухой боковой). Таким образом, отсутствие глухого л — это особенность русской фонологической системы, в которую этот звук не вписан и в которой он ничему не противопоставлен. Поэтому для носителей русского языка он ничего не означает и (как единица языка) не существует: дети, уча язык, его не слышат. Видимо, вследствие этого Ян владеет фонологической системой достаточно, чтобы понимать, что р и л — непарные, и глухих вариантов у них быть не может, поэтому и в правило они не укладываются.