Всяческие вещи

Попробуйте посмотреть, на что заканчивается каждое слово и на что это влияет.

Русские переводы слов в задаче можно поделить на две группы: «простые» слова (ребёнок, тёмный, учить) и производные от них, имеющие некое «усиленное» значение (всяческие дети, очень тёмный, неоднократно учить).

Для разных частей речи актуальны разные аспекты этого «усиленного» значения:

– для наречий и прилагательных — ‘очень’,
– для временных существительных — удлинение или повторение временного отрезка (напр., вечер — каждый вечер; время — в течение долгого времени),
– для остальных существительных — ‘всяческие’,
– для глагола — ‘неоднократно’.

«Усиленная» форма слова образуется добавлением видоизменённой части слова (так называемого дуплификса) в начале слова. Можно заметить, что дуплификс состоит из 2-3 звуков. Начинается он с того же звука, что исходное слово, затем идёт гласный ə. Далее есть 3 варианта:

1) после ə ничего не идёт,
2) после ə идёт ʔ,
3) после ə идёт другой согласный.

Рассмотрим все доступные нам формы поподробнее:

Можно заметить, что слова в первой колонке (как и «усилительный» дуплификс) заканчиваются на гласный, а слова в остальных двух колонках (как и «усилительный» дуплификс) — на согласный.

Далее можно заметить, что слова в третьей колонке (как и «усилительный» дуплификс) заканчиваются на звонкий носовой согласный. Слова во второй колонке все оканчиваются на глухой согласный.

Остается вопрос, как понять, какой именно согласный идет после ə в словах из 3-й группы. Как и последние звуки слов, звук, следующий за ə, тоже всегда носовой (ŋ, ɲ, m), но при этом не совпадающий с последним согласным слова.

Если внимательно последить за тем, как мы произносим эти звуки, можно заметить, что в словах 3-й группы носовой согласный в дуплификсе меняется в зависимости от следующего непосредственно за ним, то есть от первого согласного основы. Например, в слове pəm-pətaŋ звук m образуется там же, где и p (на губах), в jəɲ-jaman — ɲ (нь) там же, где и j (джь) (сразу за зубами: язык прикасается к небу именно там) и т. д. Получается, что для слов из третьей колонки последний звук в дуплификсе зависит сразу от двух параметров: то, что это носовой, определяется последним согласным слова, а то, какой именно это носовой, — соседним согласным.

Обобщив правила образования «усиленных» форм, получаем:

• если слово заканчивается на гласный, в начало слова просто добавляется Cə (где C — первый согласный «усиливаемого» слова);
• если слово заканчивается на глухой согласный, в начало добавляется Cəʔ;
• если слово заканчивается на звонкий носовой, в начало добавляется C₁əС₂ (где C₁ — первый согласный исходного слова, а С₂ — носовой, который имеет то же место образования, что и C₁).

Ответы

Задание 1:

Задание 2:

Слово daon заканчивается на носовой n, следовательно дуплификс тоже должен заканчиваться на носовой. Этот носовой должен образовываться там же, где и d (в месте соприкосновения языка с верхними зубами), и наилучший кандидат на эту роль — звук n. Ответ: dəndaon.

Для того чтобы выбрать именно звук [n], не обязательно точно знать место его образования. Его родство звуку [d] можно проверить следующим образом: попробуйте постоянно произносить «н, н, н...», а затем, не переставая издавать этот звук, резко зажать нос. Вы услышите, как [n] тотчас превращается в [d].

В задаче отображено несколько важных морфологических и морфонологических явлений. Одно из них — это так называемая редупликация — словоизменение или словообразование посредством удвоения основы слова или её части.

Несмотря на нераспространённость в здешних широтах, в целом в языках мира редупликация встречается часто и может передавать ряд грамматических и лексических значений.

Наряду с представленной в задаче функцией интенсификации (усиления), в значения, наиболее типично передаваемые редупликацией, входит множественное число — как существительных:

(1) ciphokwat' ‘негр’ → ciciphokwat' ‘негры’ (килеутский язык, чимакумская семья, Северная Америка),

(2) mardukuja ‘женщина’ → mardukujamardukuja ‘женщины’ (язык вальбири, семья пама-ньюнга, Австралия),

так и прилагательных:

(3) weʔka ‘далёкий’ → we:weʔka ‘далёкие’ (язык центральный науатль, юто-ацтекская семья, Мексика)

и глаголов:

(4) galue ‘он работает’ → galulue ‘они работают’ (самоанский язык, австронезийская семья, Океания).

Однако распространены и более, на первый взгляд, контринтуитивные значения, такие как диминутив (то есть уменьшительная форма слова):

(5) uríg ‘свинья’ → uríg-úrig ‘поросёнок’ (бикольский язык, австронезийская семья, Филиппины),

а также некоторые падежи имён существительных и прилагательных, изменения глаголов по категории числа, вида, наклонения и др. Например, даже в праиндоевропейском языке и некоторых его потомках редупликацией образовывался ряд глагольных времён:

(6) dā ‘давать’ → dádāti 'даёт' → dídāsati ‘хочет дать’ (ведийский язык, около середины II тыс. до н. э),

(7) curro ‘бегу’ → cucurri ‘бежал’ (латинский язык).

Помимо этого во многих языках редупликация является механизмом образования слов одной части речи от слов другой части речи:

(8) rere ‘страх’ → re:rere ‘страшный’ (фиджийский язык, австронезийская семья, Океания),

(9) wa:ka ‘корова’ → wa:wa:ka ‘владеть коровами’ (язык мовима, Боливия),

а также в отдельных языках встречаются и более нестандартные смысловые отношения:

(10) wil ‘колесо’ → wilwil ‘велосипед’ (ток-писин, Папуа — Новая Гвинея).

Кроме редупликации буквально в нескольких языках наблюдается и явление трипликации — когда основа или её часть копируется два раза. Например, пингелапский язык, на котором говорят в Микронезии, использует и редупликацию, и трипликацию для изменения категории вида глагола:

(11) saeng ‘плачет’ → saengae-saeng ‘плачет (в данный момент)’ → saengae-saengae-saeng ‘всё ещё плачет’.

Структуры, представленные в задаче и примерах (1)–(11), не распространены в европейских языках, однако утверждение, что редупликации нет, к примеру, в русском языке, было бы преувеличением. Скажем, множественное число таким способом в русском действительно не образуешь, но, например, функцию интенсификации значения нередко несут конструкции вроде «еле-еле» или «белым-бело». Правда, последняя конструкция не может быть использована с любым прилагательным, или, другими словами, не является высокопродуктивной. Можно сказать, допустим, «темным-темно», но вряд ли кто-то скажет «хорошим-хорошо» или «классным-классно». Где редупликация действительно бывает продуктивной, так это в разговорной речи, причём не только в русском, а, в принципе, во многих «привычных нам» языках. Правда, значения, передаваемые ею, как правило, отличаются от проиллюстрированных в задаче и примерах (1)–(11).

Например, в разговорном американском английском достаточно распространена так называемая shm-редупликация: повторение слова с добавлением сочетания звуков [шм], выражающее пренебрежительное или скептическое отношение к данному объекту (apples-shmapples, money-shmoney и т. п.). Это же явление встречается и в русском.

В разговорном финском иногда редупликация используется для указания на прототипичные свойства объекта:

(12) kirja ‘книга’ → kirjakirja ‘бумажная (уточнение, что не электронная) книга’.

Причём нужно отметить, что в примере (12) имеет место не повтор слова ‘книга’, а образование сложного слова, что становится яснее из других падежных форм слова:

(12a) kirjassa ‘в книге’ → kirjakirjassa ‘в бумажной (уточнение, что не в электронной) книге’.

В разговорном русском редупликация также может нести значение прототипичности, но это значение далеко не единственное возможное. В этом плане редупликация в разговорном русском весьма интересна; подробнее с возможными её функциями и их примерами можно ознакомиться, например, в этой статье.

Изучение редупликации в разговорном языке, как в русском, так и в каком-либо другом, связано с некоторыми трудностями. Во-первых, не любой повтор слова или его части есть редупликация, и это не всегда является очевидным. Однако в подробности этого мы вдаваться не будем. Помимо этого, систематизировать некоторые вещи (например, правила изменения звуков в основе, если таковые есть) затрудняет тот факт, что речь разных групп носителей зачастую имеет существенные различия.

* * *

Второе явление, представленное в задаче, это ассимиляция — уподобление звуков. В рубрике уже было несколько задач, иллюстрирующих противоположное явление — диссимиляцию, а также ассимиляцию на примере гласных (в частности, задача «Белорусское яканье»).

В нашей же задаче представлена ассимиляция на примере согласных — явление очень распространённое. В поиске примеров обращаться к экзотическим языкам нет необходимости: например, английская отрицательная приставка in- меняет свой вид, в зависимости от следующего звука в слове (in-tolerant, ir-relevant, il-legible, im-possible) на более похожий на него по определённым параметрам (см. ниже). Справедливости ради надо отметить, что эта приставка вместе с её свойствами попала в английский из латинского языка (через французский).

Однако в нашей задаче представлена более редкая ситуация, когда один звук (3-й звук дуплификса для слов «3-й» группы; см. Решение) подвергается двойной ассимиляции — контактной (от соседнего звука) и дистантной (от отдалённого звука).

То, какой именно согласный мы произносим в конкретный момент, определяется несколькими параметрами. Три ключевых параметра — это какие речевые органы мы задействуем (место образования), что именно мы с ними делаем (способ образования) и вибрируют ли при этом у нас голосовые связки (глухость–звонкость). Чем больше параметров совпадают, тем более похожими кажутся на слух звуки. Ассимиляция, следовательно, может происходить по любому из этих параметров или по нескольким сразу. Например, в случае im-possible или pəm-pətaŋ (см. задачу) ассимиляция происходит по месту образования. То есть для артикуляции (произношения) обоих звуков ([m] и [p]) используется одна и та же комбинация речевых органов (в данном случае обе губы). Это удобно и, будучи существами ленивыми, мы охотно этим пользуемся.

Задача использовалась на Латвийской олимпиаде по лингвистике (2014) и Московской традиционной олимпиаде по лингвистике (2014).

Автор задачи: Артур Семенюк
Автор решения и послесловия: Алексей Пегушев