Мэнсплейнинг

В записи №4 три слова.

Выражения в записях № 1, 3, 5, 7 и 8 пишутся с большой буквы.

Вот как эти выражения пишутся в оригинальной орфографии:

1. Jerrey Geuree
2. mean oie
3. Toshiaght Souree
4. oie gyn cadley
5. Jerrey Souree
6. cadley geuree
7. Toshiaght Arree
8. Mean Souree

Прежде всего, попробуем записать примерную транскрипцию произнесённых выражений (без учёта границ слов, так как их точное место непонятно):

1. черекэури
2. мэйнэй
3. тожяхсаури
4. игенкадла
5. чересаури
6. кадлакэури
7. тожяхтари
8. мэйнсаури

И задание 2:

9. мэйнфауир
10. кинджэре

Безусловно, у каждого решающего может получиться своя транскрипция.

В записанных выражениях явно выделяются повторяющиеся части, выделим их цветом для удобства:

1. черекэури
2. мэйнэй
3. тожяхсаури
4. игенкадла
5. чересаури
6. кадлакэури
7. тожяхтари
8. мэйнсаури

Из этого анализа следует, что названия месяцев в мэнском языке (их 5 из 8) образуются по какой-то единой схеме. Как они могут быть устроены? Судя по тому, что нам дано выражение зимняя спячка, в них должна упоминаться пора года; а судя по слову полночь, которое можно описать как ‘половина ночи’ или ‘середина ночи’, в названии месяца может быть указание на то, является ли он началом, серединой или концом сезона. Попробуем записать русские переводы по этому принципу:

A. июнь: начало лета
B. январь: середина зимы
C. полночь: середина ночи
D. февраль: конец зимы
E. июль: середина лета
F. зимняя спячка: сон зимой / зимний сон (здесь пока неизвестен порядок элементов)
G. май: конец лета
H. бессонная ночь: ночь без сна

Однако при таком анализе у нас получается три слова середина, что явно противоречит повторяющимся корням в мэнских словах, где ни один корень не встречается больше двух раз. Как справиться с этой нестыковкой? Можно предположить, что сезоны на Мэне начинаются не с того месяца, как принято у нас (см. также задачу «Славянские месяцы», в которой можно найти нечто аналогичное). Распишем названия месяцев так, как если бы сезон начинался на месяц раньше или на месяц позже:

Во втором случае снова получается три середины, а вот в первом случае всё складывается идеально. Значит, сезоны на Мэне начинаются на месяц раньше привычного нам.

Ещё одна проблема состоит в том, что в русских переводах получается выделить семь повторяющихся слов, а в мэнских — только шесть корней; кроме того, удивляют незнакомые корни в задании 2. Значит, мы не совсем верно затранскрибировали произнесённые выражения, или, точнее, один и тот же корень немного по-разному произносится в разных позициях в слове. Какие из на первый взгляд не повторяющихся корней можно соотнести друг с другом? Вероятно, услышанное в выражении 10 -джэре — это то же, что чере- в выражениях 1 и 5, а услышанное в 10 кин- — это -ген- из выражения 4, из чего следует, что в нём три, а не два корня. Тогда то, что мы в начале этого выражения услышали как и-, следует приравнять к -эй- из выражения 2. В таком случае членение мэнских выражений на корни совпадёт с аналогичным для русских.

Теперь проанализируем частоту корней. Часть -саури- встречается в мэнских словах три раза. В русских переводах трижды встречается лето. Это соответствие можно считать установленным, но как понять, где ‘начало’, где ‘середина’ и где ‘конец’? Корни мэйн- и чере-, помимо лета, встречаются с корнями, повторяющимися дважды (-эй и -кэури), а вот корень тожях- стоит в паре с корнем -тари, который больше нигде не повторяется — и так же ведёт себя слово весна. Тогда можем соотнести первые слова: тожяхтари — ‘начало весны’ (февраль), тожяхсаури — ‘начало лета’ (май).

Теперь попробуем проверить два варианта для ‘середины’ и ‘конца’ в надежде, что один заведёт в тупик, а при другом всё сложится. Пусть чересаури — это ‘середина лета’. Тогда черекэури — ‘середина ночи’. В этом случае кадлакэури должно означать ‘ночь без сна’, и тогда кадла- — ‘без сна’, что едва ли возможно.

Значит, надо проверить вторую версию. Пусть чересаури — это ‘конец лета’. Тогда черекэури — ‘конец зимы’, кадлакуэри — ‘сон зимой’, эйгенкадла — ‘ночь без сна’, мэйнэй — ‘середина ночи’, мэйнсаури — ‘середина лета’. Всё сошлось, можно записать ответ (а заодно и то, как эти слова пишутся на самом деле — из чего станет ясно, что границы между корнями мы не везде провели верно):

Теперь можем выполнить задания 2 и 3. В выражении 9 мэйнфауир второй корень невозможно сопоставить ни с каким другим. Значит, надо догадаться, что он может означать. В задаче не упоминается один сезон — осень, так что можно предположить, что это будет ‘середина осени’, то есть сентябрь. А выражение 10 кинджэре (генчере) переводится как ‘без конца’, то есть бесконечный. В оригинале они пишутся как Mean Fouyir и gyn jerrey.

Апрель будет ‘концом весны’, то есть чересаури. Октябрь — ‘конец осени’, то есть черефауир (второй корень берём из второго задания). Эти словосочетания пишутся как Jerrey Arree и Jerrey Fouyir.

Мэнский язык относится к кельтской ветви индоевропейской языковой семьи. Среди всех современных индоевропейских ветвей эта — самая несчастная: если к началу нашей эры кельтские племена были настоящими властителями Европы, проживая на обширных территориях от Ирландии и Испании вплоть до Болгарии и даже Турции, то сейчас оставшиеся в живых кельтские языки сконцентрированы на Британских островах и полуострове Бретань на западе Франции — и абсолютно все находятся под угрозой исчезновения. Даже самым успешным из них — ирландским — владеют лишь около 40% жителей Ирландии, хотя он является одним из двух государственных языков и даже обязательно изучается в школах. Но владение не значит использование: половина из этих людей признаются, что владеют языком плохо, а в повседневной жизни его использует лишь треть из них (то есть 13% от общего числа жителей страны). Если же ещё вычесть тех, кто использует ирландский лишь в процессе учёбы, то цифры станут совсем печальными: вне образовательной системы на нём ежедневно говорят около 4% носителей, то есть 1,4% жителей страны.

Ситуация с другими кельтскими языками похожая или даже хуже: валлийским в той или иной степени владеют 29% жителей Уэльса, шотландским — лишь 2,5% шотландцев, бретонским — 4,3% жителей Бретани. Но мэнский язык (а также корнский — язык жителей полуострова Корнуолл на юго-западе Англии) стоит здесь особняком: дело в том, что это редкий случай возвращения языка с того света. Хотя последний природный носитель мэнского умер в 1974 году, сейчас им владеют более 2200 человек, то есть 2,6% жителей острова, причём для 23 из них (по данным на 2021 год) мэнский язык является родным. В газетных статьях о мэнском языке любят пересказывать трогательную историю о том, как после выхода в 2009 году обновлённой версии «Атласа языков мира, находящихся под угрозой» ЮНЕСКО, в котором мэнский был охарактеризован как вымерший, ученики Bunscoill Ghaelgagh — единственной школы с полным циклом обучения на мэнском — написали в организацию ворох писем с вопросом: «Если наш язык мёртв, на чём же мы тогда вам пишем?». Схожая судьба и у корнского языка: использоваться в быту он перестал ещё в конце XVIII века, хотя какое-то его знание сохранялось и в прошлом веке, но сейчас на приемлемом уровне им владеют уже больше 500 человек. Для обоих языков в 2010-х годах ЮНЕСКО сменило статус с «вымерший» на «на грани вымирания».

Процесс языкового возрождения называется в лингвистике ревитализацией (от латинского слова vita ‘жизнь’ c приставкой re- со значением ‘снова’). Истории известен лишь один пример по-настоящему успешной ревитализации — это иврит, возрождённый древнееврейский язык, который был мёртвым на протяжении двух тысяч лет, сохраняясь лишь в качестве священного языка религиозной традиции, а сейчас является повседневным языком общения для 9 миллионов жителей Израиля. Мэнскому и корнскому до такого триумфа, конечно, далеко, но и их судьба — редкий успех: возродить мёртвый язык практически невозможно (другие успешные примеры перечислены в статье Википедии, и обычно языковые активисты сосредоточены на том, чтобы если не увеличить количество носителей вымирающего языка, то хотя бы уменьшить скорость сокращения их числа. И это тоже, конечно, можно назвать ревитализацией; более того, некоторые англоязычные лингвисты предлагают называть ревитализацией (language revitalization) как раз именно такую деятельность, предлагая для процесса возрождения уже мёртвого языка другой термин — language revival.

Мэнскому языку повезло не в последнюю очередь благодаря особому статусу острова Мэн. Маленький остров (⅔ площади Москвы в пределах МКАДа) между Великобританией и Ирландией является коронным владением Британской короны. Это довольно необычный статус: например, Мэн формально не является частью Великобритании и не входил в состав Евросоюза, когда она была его членом, но при этом его жители считаются гражданами Великобритании; на Мэне используется собственная валюта, но можно платить и британскими фунтами стерлингов; правителем Мэна (его титул — Лорд Мэна) формально является британский монарх, но парламент острова, Тинвалд, появился ещё до английского парламента — в 979 году (и является вторым в мире самым старым непрерывно действующим парламентом после исландского). Такая высокая степень политической независимости не могла не отразиться на высоком уровне национального самосознания, одним из проявлений которого является возрождение интереса к этническому языку — хотя несколько парадоксальным образом среди знающих мэнский язык значительна доля не коренных мэнцев, а людей, сравнительно недавно переехавших на Мэн из разных частей Великобритании.

Что же предшествовало нынешнему возрождению? Постепенный упадок мэнского языка начинается с XVII века. Среди прочего, на это повлияло снижение контактов с близкородственными ирландским и шотландским гэльским языками из-за сокращения употребления последних, поступление выпускников мэнских школ в английские университеты и переход школ, открытых под эгидой губернатора Айзека Бэрроу (Isaac Barrow), на английский язык. Бэрроу также пытался расширить использование английского языка в церкви, однако так как большинство членов правительства того времени были мэнскоязычными монолингвами, его взгляды не были популярны. На протяжении XVIII века мэнский язык ещё был достаточно распространён: в это время была напечатана первая мэнская книга, переведён на мэнский Новый Завет и поощрялось школьное преподавание на мэнском. Но восприятие английского языка как языка престижного, дающего много экономических и социальных преимуществ и показывающего высокий статус говорящего на нём в противопоставлении с простонародным мэнским, не оставило последнему почти никаких шансов: к концу XVIII века уже почти во всех школах преподавание велось на английском, а родители старались не говорить со своими детьми на «бесполезном языке», ассоциировавшимся с бедностью и отсталостью. К середине XIX века на Мэне осталось всего несколько тысяч человек (из примерно 40000), не владевших английским (и все они, конечно, были представителями старшего поколения), тогда как количество людей, вообще не знающих мэнский, стремительно росло. В 1874 году мэнский язык в повседневной жизни использовало лишь около 30% жителей островов, к 1901 году это число снизилось до 9,1%, а к 1921 году таких осталось лишь немногим более одного процента. За мэнскую речь могли выгнать из паба, а на улицах городов — закидать камнями.

Мэнское издание «Маленького принца»

Тем не менее параллельно с этим стали предприниматься попытки сохранить мэнский язык. В одной из газет 1897 года можно найти объявление, призывающее всех интересующихся мэнским принять участие во встрече. Через два года из таких встреч родилось Мэнское языковое сообщество — и важнейшим подспорьем в ревитализации мэнского в конце XX века стали многочисленные записи (сначала письменные, а затем аудио и видео), собранные его членами, пока ещё были живы последние природные носители языка. Впервые рост количества знающих мэнский язык был зафиксирован переписью 1971 года: таковых оказалось 284 человека (0,52%) по сравнению со 165 (0,34%) по переписи 1961 года.

Католическая церковь Святой Марии

Сейчас мэнский язык официально считается «неотъемлемой частью национальной самобытности и культурной жизни острова». Существует государственный орган, занимающийся вопросами сохранения и распространения мэнского языка: согласно опубликованной им стратегии, к 2032 году количество носителей языка планируется довести до 5000 человек (около 6% от общего числа жителей). С 1992 года мэнский язык преподаётся во всех школах острова Мэн — правда, как факультатив; открыты и курсы для взрослых. Выше упоминалась и единственная школа с преподаванием на мэнском всех предметов. В городах можно увидеть многочисленные двуязычные (а изредка даже одноязычные) таблички. За последние 30 лет появились радиопередачи на мэнском языке, сайты и мобильное приложение для изучающих его, мэнскоязычные музыкальные группы, оригинальная литература и переводы мировой классики (например, в 2019 году вышел перевод «Маленького принца», который сделал Роб Тир — руководитель Мэнской олимпиады по лингвистике; его голос вы слышали, решая эту задачу). Каждый ноябрь проходит Куш — пятидневный фестиваль мэнского языка и культуры, и с каждым годом рождается всё больше детей, получающих традиционные мэнские варианты имён: Moirrey и Voirrey вместо Mary, Illiam вместо William, Ean вместо John, Pherick вместо Patrick, Breeshey или Breesha вместо Bridget, а также имя Orry в честь короля Мэна и Дублина Гофрайда II, правившего Мэном с 1079-го по 1095 год.

* * *

Как уже говорилось, мэнский очень близок к ирландскому и шотландскому гэльскому: Мэнский языковой совет нередко обращается к опыту этих языков в поисках решений о том, как назвать тот или иной новый предмет или явление. Носители мэнского, ирландского и шотландского могут достаточно легко общаться друг с другом, говоря каждый на своём, а вот письменная мэнская речь носителям двух последних непонятна, равно как и в обратную сторону: это связано с тем, что мэнская орфография базируется на правилах правописания английского языка времён Шекспира, тогда как современная ирландская и шотландская орфография наследует древнеирландской. Есть, конечно, и лексические различия, и один из ярких примеров — это как раз названия месяцев.

Мэнские месяцы, как видно из задачи, устроены описательно и указывают на начало, середину или конец сезона. В ирландском календаре по такому принципу называются только июнь, сентябрь и октябрь. Месяцы с января по апрель, а также июль — это просто латинские заимствования, как и в русском языке; ещё три названия связаны с кельтской мифологией: май — это Bealtaine (кельтский праздник начала лета Белтейн, название которого связывают с именем бога Белена), август — это Lúnasa (праздник начала осени Лугнасад, связанный с богом Лугом), а ноябрь — это Mí na Samhna (Самайн — ставший довольно популярным в последнее время праздник окончания уборки урожая, традиции которого нашли отражение в праздновании Хэллоуина). Особняком стоит декабрь, Mí na Nollag. Его название говорит о том, что в какой-то момент кельтских друидов сменили католические священники: слово Nollag происходит из древнеирландского Notlaic, которое, в свою очередь, не что иное, как латинское заимствование nātālīcia ‘праздник рождества’. Кстати, аналогично называется декабрь и в мэнском: это единственное исключение из общего правила.

Расписание автобусов с названиями дней недели на английском и мэнском

Что же касается шотландских месяцев, то там, где у ирландцев латинские заимствования, шотландцы используют свои названия. Как утверждает сайт «The Scotsman», январь, Am Faoilleach, — это ‘волчий месяц’, когда волки особенно часто нападали на людей; февраль, An Gearran, связывается со словом ‘мерин’; март, Am Màrt, вероятно, всё же заимствован из латыни, хотя нельзя исключать и его связи с гэльским словом mart ‘корова’: в это время шотландские высокогорные коровы приносят телят. Апрель, An Giblean, — ‘месяц пудингов’, только не тех сладких, к которым привыкли мы, а из жира, овсянки и других запасов, которые помогли пережить суровую зиму. Этимология названий других месяцев менее понятна. Май часть шотландцев называют заимствованным a’ Mhàigh, а часть — словом An Cèitean, которое возводится то ли к числительному ‘пять’, то ли к другому названию Белтейна. Название июня — An t-Ògmhios — некоторые этимологи связывают с корнем òg ‘молодой’ (и тогда это либо время, когда молодых животных отправляют на убой, либо просто время, когда всё растёт и цветёт), другие же говорят о его связи с богом Огмой, легендарным создателем письменности огам (см. задачу «Вересковый мед»). Не до конца понятна этимология названия июля, An t-Iuchar: это то ли ‘тёплый месяц’, то ли ‘месяц червей’. Август, Lùnastal, устроен так же, как в ирландском; сентябрь, An t-Sultain, — это ‘время откорма’, чтобы скот пережил зиму; октябрь, An Dàmhair, — ‘время рёва оленей’; ноябрь — это тоже An t-Samhain, Самайн, а вот декабрь, An Dùbhlachd, это не светлое ‘Рождество’, как у соседей, а просто ‘темнота’.

В заключение отметим, что представленные в задаче названия мэнских месяцев — не единственные. Март и апрель могут быть также названы заимствованиями из латыни — Y Mart (или Mayrnt) и Averil, а май, август и ноябрь можно назвать по тому же принципу, что и в ирландском языке — в честь кельтских праздников и богов.

Задача использовалась на XLVIII Московской Традиционной олимпиаде по лингвистике (2018).

Автор задачи — Ирина Чеснокова.
Адаптация задачи в аудиоформат, решение и послесловие — Антон Сомин.
Аудиозапись выражений — Роб Тир.
Фотографии предоставлены Юлией Аникушиной и Станиславом Гуревичем.