Близкие контакты по-ижорски

Порядок слов в ижорских предложениях совпадает с тем, что в русском переводе.

Ижорские существительные и прилагательные в этой задаче меняют свои формы одинаково.

Стоит обратить внимание на то, чем отличаются варианты перевода у тех предложений, где их два, и как это различие проявляется в других предложениях.

Количество слогов в существительных и прилагательных имеет значение.

Рассмотрим, какие в этой задаче есть переменные:

1. Имена (существительные и прилагательные) в этой задаче встречаются в двух ролях: как подлежащие и как прямые дополнения.

2. Предложения приведены утвердительные и отрицательные.

3. Есть предложения, которые переводятся в настоящем времени, а есть — в будущем.

4. Все прилагательные и существительные состоят либо из двух, либо из трех слогов.

В зависимости от того, в каком времени переведено данное предложение, прямое дополнение имеет разные формы: в предложениях с будущим временем оно кончается на -n, а с настоящим — на гласный. В предложениях же с отрицанием (ei) формы всегда кончаются на гласный и переводятся двумя способами: и настоящим, и будущим.

Более того, если мы сравним две обнаруженные нами формы дополнений с теми формами, в которых слова употребляются как подлежащие, то заметим, что они образуются по-разному: если добавляется -n, то это единственное, что происходит (kala — kalan). Если же -n не добавляется, то неким образом меняется состав гласных и согласных: некоторые удваиваются, а некоторые выпадают (lihhaava — lihavaa, isä — issää).

При этом из данных в скобках примеров видно, что двух- и трехсложные слова ведут себя по-разному. Составим таблицу (C — согласный, V — гласный):

Отметим последнее, что нам осталось учесть для решения: в предложениях с отрицанием у глаголов отпадает конечный -p.

Тогда, пользуясь таблицей и знанием того, что при отрицании отпадает -p и оказывается невозможно определить время, переведем:

Задание 1.

1) Хитрая мать не ест / не съест плохого барана.

2) Толстая мать побьет хорошую курицу.

Задание 2.

1) kavvaala porroona lööp hyvvaa issää

2) paha orraava ei söö kamalaa kajjaa

3) hyvä kana veep lihhaavan kuttoojan

4) kammaala kala toop pahan isän

В настоящей задаче представлено сразу несколько явлений, касающихся грамматики и фонологии ижорского.

Первое, что стоит сделать, — это дать имена двум разным типам дополнений, которыми мы пользовались в задаче. Эти дополнения выглядят по-разному, потому что употребляются в разных падежах. Падеж на -n называется генитив, тогда как второй — партитив. Эти латинизированные названия используются при описании падежных систем в разных языках мира.

Термин генитив происходит от латинского genus ‘род’ — собственно, примером генитива в языках мира является русский родительный падеж. В прибалтийско-финских языках генитив функционирует в целом похоже на русский: в этом падеже оказывается обладатель, чтобы мы могли показать его связь с обладаемым: телефон мамы, стена дома.

Партитив происходит от латинского pars ‘часть’ — титульное его значение в том, что он обозначает часть целого, некоторое количество. В русском языке это значение выражается так называемым вторым родительным падежом: Налей мне чаю; Поддай огоньку; Вороне где-то Бог послал кусочек сыру. В прибалтийско-финских языках существительное также оказывается в партитиве в конструкциях со значением ‘сколько-то чего-то’: как, например, десять детей, несколько слов, много народу. Помимо этого, как мы видели в задаче, в партитиве оказываются прямые дополнения глаголов под отрицанием.

Но главное для этой задачи свойство как партитива, так и генитива — это разница восприятия предложений в случаях, когда эти падежи маркируют прямое дополнение. Собственно, ситуация, когда в языке прямое дополнение может выражаться разными показателями (например, падежами) в зависимости от разных факторов, называется дифференцированное объектное маркирование (или же просто ДОМ).

Так, один из факторов, влияющих на выбор падежа прямого дополнения в ижорском, — это вид глагола. Действительно, если мы вновь обратим внимание на условие задачи, мы заметим, что все глаголы в будущем времени совершенного вида, а в настоящем — несовершенного. На материале задачи мы не можем определить, что из этого на самом деле определяет выбор падежа. Однако общие знания об ижорском подсказывают, что именно в контекстах несовершенного вида используется партитив, а в контекстах совершенного — генитив.

Ещё одним фактором, который оказывается важнее, чем вид глагола, является отрицание — его мы уже обсудили. Так как отрицание стоит выше в иерархии условий выбора падежа, то вне зависимости от того, совершенный или несовершенный вид имеется в виду, падеж останется партитивным.

Обсудим также и то, как в ижорском устроено само отрицание. В рамках задачи можно было заметить, что в предложениях с отрицанием появляется слово ei и исчезает у глагола конечный -p. На самом деле отрицание в прибалтийско-финских языках выражается специальным отрицательным глаголом, который изменяется по лицам и числам, и как ei он выглядит только в третьем лице единственного числа, в котором и употреблен во всех предложениях в этой задаче (впрочем, изменяется этот глагол не во всех прибалтийско-финских: например, в эстонском он потерял это свойство и во всех формах остаётся ei). Ниже приведена таблица спряжения отрицательного глагола в ижорском:

Смысловой же глагол при отрицании оказывается в особой форме, называющейся коннегатив: в настоящем времени в ней глагол теряет своё окончание и не выражает ни лицо, ни число (и то, и другое выражается вместо этого отрицательным глаголом) — собственно, -p в этой задаче — показатель третьего лица единственного числа. В прошедшем времени лицо и число тоже не выражаются, но форма коннегатива будет другой, а именно — совпадать с действительным причастием прошедшего времени (tahtont ‘хотевший’ — Hää ei tahtont ‘Он не хотел’).

Рассмотрим теперь, что же происходит при образовании партитива с точки зрения морфонологии — дисциплины на стыке фонологии и морфологии, изучающей фонемное строение и варьирование этого строения в морфемах в данном языке. Ижорский в целом обладает сложной и развитой системой фонологических процессов, — явление, которое представлено в данной задаче, называется геминацией.

Геминация — это удвоение согласного, то есть, произнесение его дольше, чем обычно. Геминация в ижорском происходит в начале четного слога перед долгим гласным (как перед долгим гласным a во втором слоге в форме партитива paha → pahhaa, но не перед долгим гласным a в третьем слоге в форме партитива porroona → poronaa).

Говоря о геминации в этой задаче, стоит отдельно остановиться на трехсложных словах. Они следуют модели (C)VCCVVCV, где C — согласный, а V — гласный. Исторически такие слова имели структуру (C)VCVCV, но в ижорском второй гласный в них удлинился, что вызвало и удлинение согласного перед ним. Такое изменение произошло исключительно в ижорском: например, слово яблоко по-ижорски будет звучать как om̆meena, тогда как в родственном финском это слово выглядит как omena. При этом особенности геминации зависят еще и от диалекта: так, в сойкинском далекте ижорского, на материале которого построена задача, это изменение произошло, тогда как в нижнелужском — нет.

Сойкинский и нижнелужский ижорский вообще отличаются довольно значительно, и этому есть увлекательное обоснование. Известно, что водские мужчины из деревень на реке Луга женились на ижорских женщинах из деревень с Сойкинского полуострова — это позволяли близость культуры, языка и религии (и водь, и ижора были, в отличие от финского населения Ингерманландии, обращены в православие). После этого ижорские женщины приходили жить в семью мужа. Однако дальше происходило не то, чего можно было бы ожидать, — а именно то, что ижорская девушка начинала бы говорить в новом доме на водском, — а ровно противоположное: и сам муж, и вся его семья переходили в коммуникации на ижорский.

Подобная асимметрия в коммуникации между носителями водского и ижорского была сильно распространена и оказывалась связана с понятием языкового престижа: ижорский был более «престижен», чем водский, и в течение короткого времени в 1930-х даже преподавался в школах. Согласно сообщениям жителей этих деревень, водь в целом начинала говорить с ижорами по-ижорски, дети от смешанных водско-ижорских браков в качестве основного языка также общения использовали ижорский — и всё это приводило также и к сдвигу в этническом самосознании: можно привести в пример цитаты водских девушек про самих себя вида «А ижорочки все красивенькие» или цитату водской женщины «Да, я слышала, что существовали такие vad’d’a (водь. — Прим. авт.), но кто они такие, я не знаю».

Однако переход на ижорский язык и потеря водской идентичности тем не менее не прошли бесследно: когда нижнелужские носители водского переходили на ижорский, это сопровождалось интерференцией — переносом водских черт в их ижорский язык. А носительницы ижорского, в свою очередь, естественным образом перенимали эти черты, инкорпорируя их в свою ижорскую речь. Таким образом, тот диалект, который сейчас называется нижнелужским ижорским, — это результат смешения нижнелужского водского с сойкинским ижорским, носительницы которого переезжали в эти деревни и перенимали грамматические и фонологические черты водского, с которого, в свою очередь, переходили на ижорский принимающие их семьи. Такое явление называют конвергентным языком — языком межэтнического общения и результатом языковых контактов разных носителей, которые в итоге в своей речи «сближаются» друг с другом.

К прибалтийско-финской ветви финно-угорских языков относятся также карельский, вепсский и ливский — как и ижорский, число носителей которого к 2018 году оценивалось не более, чем в 20 человек в среднем приблизительно восьмидесятилетнего возраста, эти языки находятся под угрозой исчезновения. Считается, что последняя носительница ливского языка Гризелда Кристинь умерла в 2013 году, но с тех пор ведется проект по ревитализации ливского. На водском языке на данный момент говорят лишь несколько носителей, частично владеющих языком, однако одновременно с этим водская идентичность стала возрождаться в 2010-х в том числе благодаря ежегодным этнокультурным праздникам в деревне Лужицы.

Задача впервые использовалась на I туре XXXI Традиционной олимпиады по лингвистике и математике в 2000 году.

Литература:

1. Рожанский Ф.И., Маркус Е.Б. О статусе нижнелужского диалекта ижорского языка среди родственных идиомов // Лингвистический беспредел — 2. Сборник научных трудов к юбилею А. И. Кузнецовой. Москва: Издательство Московского университета. 2013. Стр. 219-232.

2. Markus E., Rozhanskiy F. Ingrian. // M. Bakró-Nagy, J. Laakso, & E. Skribnik (eds.). The Oxford Guide to the Uralic Languages. 2022. P. 308-329.

3. Kuznetsova N., Markus E., Muslimov M. Finno-Ugric minorities of Ingria: the current sociolinguistic situation and its background // H. Marten, M. Riessler, J. Saarikivi, R. Toivanen (eds.). Cultural and linguistic minorities in the Russian Federation and the European Union. Berlin: Springer. 2015. P. 127-167. [Multilingual Education 13: Comparative studies on equality and diversity].

Автор задачи — Мехмет Муслимов
Авторы решения — Филипп Тучак и Мехмет Муслимов
Автор послесловия — Филипп Тучак