Пермские красноцветы

На фото — красноцветные породы конца пермского периода возле города Котлас Архангельской бласти. Эти породы преобладают для данного возраста и занимают огромную территорию примерно в полтора миллиона квадратных километров: от Урала до Москвы, от Баренцева моря до Каспия.

Во времена Ломоносова их называли красным вапом. В средние века вап собирали, заливали навозом и делали долговечную краску с отличной кроющей способностью. Ее использовали в том числе для покраски гробов. «Гробы повапленные», то есть крашенные вапом, упоминаются в старинных переводах «Евангелия от Матфея». В нынешнем каноническом переводе соответствующий фрагмент звучит так: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты».

В XIX веке пермские красноцветы упоминали под именем рухляки (если слой был тонкий и один, то он назывался «рухляком»). За яркую окраску рухляки прозвали радужными или пестрыми. Их преобладающим цветом был красный. Геолог и палеонтолог В. П. Амалицкий писал, что рухляки в Нижегородской губернии попадаются «вишневого, кирпично-красного, красно-светло-бурого и атласного цветов» (В. П. Амалицкий, 1885. Горбатовский уезд).

В советское время и сейчас пермские красноцветы в основном называют мергелями и глинами, хотя, как отмечал палеонтолог, специалист по пермскому периоду М. Ф. Ивахненко, химический состав красноцветов нетипичен для мергелей и глин. Пермские красноцветы состоят из тончайшего кварцевого пелита, практически кварцевой пудры, которая покрыта пленками гидроокисла железа. Железо попадало в регион с гор Палеоурала, где, вероятно, разрушались его большие месторождения. Со временем железо окислялось, переходило в гематит и окрашивало породу в красные цвета.

Выходы красноцветов рядом со слиянием Юга и Сухоны в Вологодской области. Фото Юлии Сучковой

Генезис красноцветных пермских пород долгое время оставался загадочным. Дело в том, что в них практически не находят ископаемых остатков животных и растений. Зато в особых геологических телах — песчаных линзах, которые нередко встречаются в красноцветах, — залегает множество окаменелостей, в том числе пресноводных моллюсков и рыб.

В пермских красноцветах Татарстана был найден череп аномодонта улемика (Ulemica). На него можно посмотреть в экспозиции Палеонтологического музея им. Ю.А. Орлова РАН. Фото с сайта thefossilforum.com

Парадоксальная ситуация привела к парадоксальному выводу. В ряде советских работ по палеогеографии указывалось, что красноцветы отложились в пустыне, в которой текло много рек (оставивших линзы). Изучая данный вопрос, Ивахненко обнаружил, что есть один современный аналог красноцветов — илистые отложения в долине Нила. Нильский плодородный ил тоже состоит из мелкого пелита, в котором почти нет песка, извести и глины. Логично предположить, что пермские красноцветы возникли в таких же условиях, что и ил Нила, в громадных речных долинах. Получается, Европейская Россия во времена пермского периода была занята не пустыней, а крупной речной системой, которая занесла илом гигантскую территорию.

Ивахненко назвал эту влажную долину, в которой осаждались пермские красноцветы, особым термином — Восточно-Европейский плаккат. Термин «плаккат» был предложен советским почвоведом Г. Н. Высоцким. Это влажная территория рядом с водоемом. Сейчас плаккатами называют широкие дельты рек, заводи и болота. В пермском периоде половина Европейской России была занята таким плаккатом.

Причиной грандиозного увлажнения стала пермская растительность. Растения в те времена не имели развитой корневой системы, плохо скрепляли почву и не могли образовать сплошного растительного покрова. В результате стоки воды регулировались плохо, нормального почвообразования не происходило.

Бегущие от Палеоурала реки не имели постоянного русла, широко разливались по долине, превращаясь в мелководные, но огромные по размерам водоемы. В книге «Сотворение Земли» палеонтолога А. Ю. Журавлева (см. также рецензию на эту книгу) говорится, что у подобных рек ширина была больше длины.

Ивахненко называл эти пермские водоемы виэссами — от аббревиатуры v.s.s. (very shallow sea, «очень мелкое море»). Ландшафты виэссов были нестабильными. После дождей весь регион превращался в море. Во время засухи виэссы пересыхали, распадались на отдельные озера, которые зарастали хвощами. Во время притока воды болота опять становились морями — и так бессчетное число раз. Некоторые участки виэсс были пресными, благодаря более-менее частому притоку воды с хребтов Палеоурала. Другие — солеными (один палеонтолог удачно назвал их «малосольными озерами»). Видимо, это были обособленные и высыхающие участки, где вода интенсивно испарялась, и водоем осолонялся. Средняя глубина виэсс была около полутора метров. Ложе виэсс было илистым.

Пермские красноцветы возле города Вязники Владимирской области. Фото: Frank Scholze

Виэссы занимали огромную территорию. Их прорезали периодические водные потоки (некие аналоги современных рек). Они оставляли после себя следы русел — линзы песка, содержащие многочисленные остатки животных и растений. Сами виэссы, возможно, были малопригодны для обитания водной фауны. Есть предположение, что в них не хватало кислорода: он уходил на окисление железа. Поэтому, к примеру, жабернодышащие рыбы населяли только русла временных потоков. В основном именно такие русла сохранили для нас разнообразные ископаемые остатки.

Фото Юлии Сучковой.

Антон Нелихов