Лучший «учитель» для животных — генетическая предрасположенность

Когда исследователи впервые увидели нечто странное на морде дельфина в Заливе Шарк в Западной Австралии, они подумали, что это массивная опухоль. Теперь они говорят, что это первое свидетельство культуры использования инструментов у морских млекопитающих. (Фото и текст из русского перевода статьи James Owen в National Geographic на сайте журнала «Человек без границ» www.manwb.ru/articles/science/natural_science/DolphTool_JOun)

Каким образом достигается слаженность коллективного труда у социальных насекомых? Как животные обучаются и передают информацию? Есть ли традиции и «культура» у животных? Бытует мнение, что социальные насекомые весьма интеллектуальны. А может быть их интеллектуальные достижения результат коллективного разума, где каждый индивидуум запрограммирован выполнять лишь самые простые действия? В статье известного этолога Жанны Резниковой из Новосибирска раскрываются некоторые тайны формирования и эволюции сложных форм поведения животных.

Животные в естественных условиях используют три источника “знаний”: наследственно обусловленные программы поведения, накопление индивидуального опыта и социальное обучение, основанное на подражании. Известно множество поведенческих традиций у разных видов: птиц, грызунов, обезьян. Например, бутылконосые дельфины, обитающие у берегов Австралии, используют куски губок для того, чтобы обернуть рострум (удлиненная часть лицевого отдела дельфина) и не поранить его при добыче животных из-под камней. Если речь идет о целом комплексе поведенческих традиций, его называют “культурой”, и это явление описано у антропоидов.

Развитие когнитивной этологии привело к тому, что обнаруженным случаям распространения новых форм поведения в популяциях сразу приписывают “высшие категории”, объясняя их поведенческими, и даже “культурными” традициями. Нет ли тут противоречий? Слишком часто полезные инновации не находят подражателей и умирают вместе с их носителями (как это стало известно для шимпанзе, орангутанов и горилл), а если как следует “поскрести” проявления сложного поведения, укореняющегося в популяциях (например, использование камней у мартышек и капуцинов), то в основе оказываются наследственно обусловленные стереотипы. Закрадывается подозрение, что поведенческие традиции с большей вероятностью укореняются в тех популяциях, где “нематериальная” (“сигнальная”, по Лобашову) наследственность имеет “материальное” обеспечение: особей, являющихся носителями определенных врожденных поведенческих стереотипов или хотя бы их фрагментов.

Авторы предлагают альтернативный путь к “культуре” у животных, основанный на новой экспериментально выявленной форме социального обучения: “распределенном социальном обучении”. На примере муравьев Мирмика рубра были проведены эксперименты, в которых “диким” (взятым из леса) и “наивным” (воспитанным из куколок в лаборатории) муравьям предлагали охотиться на подвижных прыгающих ногохвосток. Почему в одних популяциях муравьи обладают сложным стереотипом “напрыгивания” на трудно уловимую добычу и мгновенно убивают ее, а в других дружески “братаются” с потенциальной жертвой? Может быть, это проявление “муравьиной культуры”, то есть, муравьи могут научиться приемам охоты у более удачливых сородичей? В результате экспериментов эту гипотезу пришлось отвергнуть и предложить гипотезу распределенного социального обучения: для распространения в популяции сложных поведенческих стереотипов может быть достаточно присутствия в ней немногочисленных носителей этих самых стереотипов, но при одном условии - если остальные животные являются носителями неполных генетических программ, запускающих эти стереотипы. Наличие “спящих” фрагментов программ создает у их носителей врожденную предрасположенность к определенной последовательности действий. Для достройки целостного стереотипа достаточно простых форм социального обучения. “Распределенным” такое социальное обучение назвали потому, что речь идет о фрагментах поведенческих программ, распределенных между разными членами популяции. Это не исключает других путей укоренения навыков в популяциях, в том числе, и таких, которые основаны только на социальном обучении. Предложенная экспериментальная модель позволяет объяснить многие ситуации “животной культуры” более простым путем. Животные не должны быть “оборудованы” сложными поведенческими стереотипами на все случаи жизни, достаточно лишь обладать отдельными “заготовками” и способностью к самым простым формам социального обучения.

Смотрите лекцию по теме одного из авторов статьи, Жанны Ильиничны Резниковой («Есть ли у животных культура? Гипотеза распределенного социального обучения»)