Хозяйственными растениями охотников-собирателей и скотоводов были сорняки

Рис. 1. Вид стоянки Такаркори: хорошо видна нависающая скала, защищающая от ветра и непогоды. Фото из статьи Lernia et al., 2012. Saharan prehistoric basketry. Archaeological and archaeobotanical analysis of the early-middle Holocene assemblage from Takarkori (Acacus Mts., SW Libya)

Неолитическая стоянка Такаркори (район горной Сахары), которую люди — охотники-собиратели, а затем скотоводческие группы — использовали четыре тысяч лет (10 200–4600 лет назад), дала интересный материал по хозяйственно важным растениям этого временного интервала. У охотников-собирателей в течение 500 лет был большой, но более или менее постоянный набор растений, в котором доминировали сорго и близкие ему виды. В условиях неустойчивого климата сорго сменила хвостовка — неприхотливое растение, способное существовать на нарушенных антропогенных и пастбищных участках: она стала массовой и сохраняла стабильную и высокую урожайность. Вместе с хвостовкой появился, а затем стал основным хозяйственным растением ежовник — вид, столь же устойчивый к неблагоприятным условиям, как и хвостовка, его естественный конкурент. Большинство видов растений, определенных из растительных агрегатов на стоянке Такаркори, сейчас известны как спутники и сорняки культурных видов. Но они долгое время служили основной растительной пищевой добавкой к рациону людей неолита. В морфологии семян заметны признаки отбора, хотя ни одно из тех растений не было одомашнено в Африке. Авторы работы призывают более внимательно присмотреться к сорным травам: эти выносливые виды несут потенциально полезные для человека признаки.

Такаркори — скальный навес (рис. 1) в предгорьях ливийских гор Тадрарт-Акакус (рис. 4), открытый к западу и расположенный в сотне метров над высохшим руслом — вади (см. Wadi). Там более двух десятков лет назад международная группа археологов из Италии, Франции и Южной Африки начала археологические раскопки. Это место замечательно тем, что содержит практически непрерывную последовательность слоев со следами социальной и хозяйственной деятельности людей голоцена — от 10 200 до примерно 4600 лет назад.

В Такаркори первыми стали селиться группы охотников-собирателей. Они оставили после себя кострища, керамику, множество каменной утвари вроде ступок и пестиков для перетирания зерен, остатки минеральных красителей для разных художественных целей, остатки каменных заборов (как считают, они служили загонами для диких баранов — Ammotragus lervia). Кроме того, найдены обрывки плетеных циновок и корзин (рис. 2) — в чем же еще переносить фрукты и семена? На стенках глиняных горшков обнаружили органические молекулы растительного происхождения: по всей видимости, уже 10 000 лет назад на стоянке Такаркори люди ели не только мясо, но варили в горшках кашу из зерен.

Рис. 2. Кусочки плетений корзинок и циновок, которыми пользовались самые ранние обитатели Такаркори. Изображение из статьи S. di Lernia et al., 2012. Saharan prehistoric basketry. Archaeological and archaeobotanical analysis of the early-middle Holocene assemblage from Takarkori (Acacus Mts., SW Libya)

8200–6900 лет назад охотников-собирателей постепенно сменили племена скотоводов. Они пасли коз и овец, но, скорее всего, использовали это место как сезонное убежище. Они также пользовались каменными и керамическими инструментами, жгли огонь в очаге. Около 6700 лет назад люди уже вполне полагались на одомашненные стада, охота занимала меньшую долю в их хозяйстве. Практиковали тогда и мясное, и молочное животноводство, как показывает исследование следов пищи на глиняных черепках (см. Грязная посуда помогла датировать зарождение молочного животноводства в Африке, «Элементы», 25.06.2012).

Также под стеной обнаружено превосходно сохранившееся погребение. В нем в течение полутора тысячелетий хоронили женщин и детей — всего 15 захоронений. Это указывает на существовавшие тогда специфические ритуалы, основанные, вероятно, на женских родственных связях. Впоследствии ритуалы поменялись, так как в более поздних погребениях найдены останки и мужчин, и женщин. Предполагается, что и переход к скотоводству, и трансформированные ритуалы погребения связаны с изменениями климата. По мере того как климат менялся, становилось суше и жарче, природные ресурсы истощались, полагаться лишь на них оказалось недальновидной стратегией. При ограниченных ресурсах, как водится, возросла конкуренция за пищу. Отсюда и становление нового типа хозяйствования, и новые социальные ритуалы.

В Такаркори нашлось дело и для палеоботаников. Из последовательности слоев проанализированы комплексы спор и пыльцы, по которым можно определить, как сменялся доминирующий тип растительности в этих местах. И по нему хорошо маркируется переход от влажного растительного благоденствия «зеленой Сахары» к суровым условиям засухи как раз около 5500 лет назад. Но что еще интереснее — начиная почти с самых ранних слоев ученым при раскопках попадались кучки зерен и колосков различных растений. Что это за кучки зерен и о чем они рассказывают? За их исследование взялись палеоботаники из итальянских университетов Рима и Модены, британского Хаддерсфилдского университета и южноафриканского Витватерсрандского университета.

Всего было найдено 30 таких агрегатов, и в них — около 230 000 зерен. Ученые разделили эти агрегаты на две категории. В первую вошли те, в которых были только зерна, обмолоченные и провеянные, без пленок и шелухи. В них в общей сложности насчитывалось порядка 150 000 семян, и они в основном приурочены к более древним слоям начиная с 9500 лет назад, то есть ко времени обитания охотников-собирателей. Во вторую категорию вошли агрегаты, где были смешаны и зерна, и пустые колоски, и соломинки. Эти агрегаты становятся более частыми в слоях, ассоциированных с временем скотоводов. Всё более древние кучки семян найдены на небольшой площади у северной части раскопа, другие концентрировались в центральной части главного раскопа. Отсюда ученые делают вывод, что эти места были нарочно отведены под «зернохранилище» — а чем же еще может быть закуток, куда неизменно из года в год приносили обработанное зерно? Семена могли приносить в корзинах (в некоторых из плетений застряли отдельные зернышки) и уже на месте обмолачивать и просеивать шелуху. Обработанное зерно варили или перетирали в муку, для этого имелась необходимая утварь.

Вторая категория, где имеются не только семена, но и другие части колосьев, имеет менее очевидное предназначение (рис. 3). По мнению ученых, эти смешанные агрегаты больше похожи на то, чем кормят домашних животных. Не случайно таких смешанных кучек становится больше именно во время становления скотоводческого хозяйства. С другой стороны, не менее вероятно, что эти смешанные кучки являются отходами обработки пищевых зерен.

Рис. 3. Слева: горы Тадрарт-Акакус (юго-западная Ливия), на юге которых находится неолитическая стоянка Такаркори (красный ромб). Справа: на верхнем снимке — агрегаты обработанных и обмолоченных зернышек, на нижнем — смешанное скопление из зернышек, целых колосков, стебельков, зерновых чешуек. Рисунок из обсуждаемой статьи в Nature Plants

Какие растения интересовали охотников-собирателей в первую очередь? Здесь следует назвать сорго, одно из самых древних культурных растений, и близкие к нему виды Andropogoneae. В течение 500 лет охотники-собиратели тех мест набирали в корзины созревшие зерна сорго и приносили их на свою стоянку, обрабатывали там и готовили из них пищу. Кроме сорговых в их рационе были семена слоновой травы (Pennisetum purpureum), проса (Panicum laetum) и ветвянки (Brachiaria), виды которой сейчас служат кормовыми культурами. Заметную добавку в этих зерновых агрегатах составляет и фонио — так называемый «голодный рис» (Digitaria).

Около 8600 лет назад в зерновых агрегатах стала доминировать хвостовка просовидная (Urochloa panicoides), теперь обычный сорняк (в некоторых регионах — кормовое растение). Позже, через 2000 лет, в зерновых остатках появились и стали наиболее массовыми семена ежовника Echinochloa colona, растущего на полях и вдоль дорог. Этот вид ежовника — дикий вариант пайзы (Echinochloa frumentacea), которую и теперь возделывают в некоторых районах мира (преимущественно в Азии) для технических и пищевых целей. После отметки 6000 лет хвостовка больше не встречается в зерновых агрегатах, ее полностью заместил ежовник (рис. 4).

Рис. 4. Так менялось соотношение видов в зерновых агрегатах на разных этапах истории данного поселения. Хорошо видно, как около 8500 лет назад стали доминировать пайза и просо, а слоновая трава и сорго отходят на второй план. Около 6000 лет назад из агрегатов исчезает хвостовка (Urochloa). Изображение из статьи в Nature Plants

С чем связан переход от одних хозяйственно значимых доминант к другим? Переход от сорго к хвостовке объясняется большей устойчивостью и конкурентоспособностью последней. Хвостовка, как настоящий сорняк, лучше растет на нарушенных местообитаниях и при неустойчивых условиях. И хотя у сорго семена более крупные, но зато у хвостовки их гораздо больше. По всей видимости, хвостовка лучше, чем сорго, росла на вытоптанных площадках вокруг стоянки, неизменно давая урожай мелких зерен. Потому естественным образом от сбора и, вероятно, возделывания сорго люди перешли к менее прихотливой хвостовке. В условиях неустойчивого климата это был весьма разумный выбор.

Затем появился ежовник. Вероятно, в район Такаркори это растение было тем или иным образом занесено, но очень быстро там прижилось. Растущая популяция ежовника составила конкуренцию хвостовке, потому что этот вид столь же неприхотлив, как и хвостовка. Например, ежовник быстро растет на пастбищах с высоким уровнем выпаса, быстро восполняя зеленую массу. Однако применительно к этому конкретному случаю с ежовником ученые указывают, что вместе с естественной конкуренцией двух «сорных» видов имел место и выбор (если не отбор) растений с нужными человеку свойствами. Так, в агрегатах заметны изменения в форме семян ежовника, происходившие постепенно в течение тысячи лет: за это время семена стали более вытянутыми. Зерна проса Panicum laetum тоже изменились по форме, но они, напротив, стали более округлыми. Предполагается, что люди старались собирать созревшие и полные колосья вместо незрелых, отсюда и изменение формы семян.

Практика сбора семян и колосьев продолжалась четыре тысячелетия (9500–5550 лет назад), но, как ни удивительно, эти полезные тогда растения так и не были одомашнены. Большинство из них числятся в хозяйственных реестрах как сорняки или в лучшем случае кормовые или технические растения. А в азиатских регионах тот же «голодный рис» (Echinochloa colona) был окультурен и возделывался уже 11–8,6 тысяч лет назад.

Ученые подчеркивают, что все травы из списка древних обитателей Такаркори являются неприхотливыми генералистами, приспособленными к широкому спектру условий. Найти и затем вырастить такие растения проще всего. В силу именно этих их качеств и люди, и растения только выигрывали: людям доставался стабильный дополнительный источник белка и крахмала, а растения вновь и вновь высевались на обитаемых территориях, вырастали на нарушенных участках. Вероятно, в условиях грядущего потепления стоит обратить на сорные травы более пристальное внимание: они могут послужить источником полезных признаков в новых климатических условиях. Ведь в те четыре тысячи лет хозяйствования именно они, эти сегодняшние сорняки, служили людям верой и правдой, из них варили кашу и терли муку. После четырех тысяч лет служения людям трудно их считать уже просто недоразвитыми спутниками «настоящих» культурных растений. Авторы этой работы, как чувствуется из текста, испытывают своеобразную гордость за эти сорняки.

Источник: Anna Maria Mercuri, Rita Fornaciari, Marina Gallinaro, Stefano Vanin, Savino di Lernia. Plant behaviour from human imprints and the cultivation of wild cereals in Holocene Sahara // Nature Plants. 2018. Doi: 10.1038/s41477-017-0098-1.

Елена Наймарк