Жизнь и смерть моа

Вот такой необычный дорожный знак, предупреждающий о встрече с моа, можно увидеть в Новой Зеландии. Да-да, с теми самыми бескилевыми родственниками страусов и эму, которые в последний раз топтали новозеландскую землю в конце XIV — начале XV века. Этакая местная шутка, граничащая с робкой надеждой: хотя заявления о встречах с моа продолжают время от времени появляться (самые последние датированы началом текущего века), шансов на обнаружение жизнеспособной популяции практически нет. В конце концов, прошло уже более пятисот лет, и новозеландские острова изучены достаточно полно, так что помимо сомнительных заявлений криптозоологов всё, что оставили моа этому миру, — лишь пустые яйца, кости и образцы мягких тканей, включающие мумифицировавшиеся головы, ноги и перья.

Сохранившаяся нога малого лесного моа (Megalapteryx didinus). Фото с сайта commons.wikimedia.org

Увы, но этих эндемичных птиц мы потеряли навсегда — все девять видов, существовавших на островах на момент прибытия первых маори во второй половине XIII века. Крупнейшие сухопутные животные Новой Зеландии оказались не готовы к появлению людей-охотников, так что всего за 150–200 лет от многотысячных популяций не осталось ни одной живой птицы (см. Выяснена причина вымирания гигантских птиц моа, «Элементы», 17.06.2005; Причины вымирания птиц в Новой Зеландии менялись со временем, «Элементы», 20.08.2012). Шкуры и перья шли на одежду, из костей вырезали подвески и рыболовные крючки, а мясо охотно ели. К началу европейской колонизации Новой Зеландии в начале XIX века от моа сохранились в основном разрозненные скелеты, редкие образцы мягких тканей да устные легенды.

Ожерелье из костей моа, украшенное зубом кашалота. Стилистически оно похоже на ожерелья, которые носят жители Восточной Полинезии, откуда прибыли предки маори. Фото с сайта teara.govt.nz

Любопытный факт: слово «моа», под которым эти птицы известны всему миру, на самом деле к ним не относится. «Моа» в Полинезии (именно оттуда в Новую Зеландию приплыли предки современных маори) называют домашнюю птицу, обычно кур. Вероятно, впервые услышавшие это слово европейские миссионеры посчитали, что речь идет о гигантской индюшке или курице. Даже самые мелкие виды моа весили как самые крупные современные индюки — около 30 килограммов. А некоторые были настоящими великанами — Dinornis robustus с Южного острова и большой моа (Dinornis novaezealandiae) с Северного острова могли весить свыше двух центнеров, что почти вдвое больше африканского страуса.

Известные виды моа в сравнении с человеком: I — Dinornis robustus; II — большой моа (Dinornis novaezealandiae); III — Pachyornis elephantopus; IV — южный моа (Euryapteryx curtus); V — Pachyornis australis; VI — Emeus crassus; VII — лесной малый моа (Megalapteryx didinus); VIII — Pachyornis geranoides; IX — Anomalopteryx didiformis. Рисунок с сайта x.com

Интересно, что у моа совсем не было крыльев, что нехарактерно ни для каких других современных птиц. Даже у киви, родовое название которого Apteryx переводится как «бескрылый», всё же сохранились крошечные рудименты крыльев. При рассмотрении же скелета моа вы не найдете даже суставной впадины плечевого сустава, где должна была бы крепиться плечевая кость. Вероятно, у этих гигантов адаптации к нелетающему образу жизни зашли дальше, чем у киви, так что «бесполезные» крылья оказались полностью утрачены.

В остальном между киви и моа можно найти сходства: и те и другие имеют округлое тело, сравнительно короткие ноги и пушистое оперение, скорее напоминающее шерсть (от моа сохранилось несколько шкур с перьями и отдельных перьев). Правда, у моа шея была заметно длиннее, чем у киви, но заметить это можно было не сразу: судя по расположению затылочного отверстия и строению позвонков, обычно сравнительно маленькая голова находилась не выше двух метров над землей: в отличие от страусов и других крупных нелетающих птиц моа не нужно было постоянно задирать голову, высматривая наземных хищников. Их просто не было.

Сохранившиеся перья лесного малого моа. Фото с сайта commons.wikimedia.org

На массивных ногах моа было по три пальца, смотрящих вперед, и короткий четвертый палец, обращенный назад: этим они заметно отличались от всех других бескилевых, у которых пальцев только три или даже два, как у африканских страусов. А по сохранившимся на некоторых скелетах косточкам трахейных колец, поддерживающих трахею у птиц, ученые смогли понять, что как минимум представители двух родов моа, Euryapteryx и Emeus, обладали удлиненной трахеей (см. Resonating device), образующей петлю в грудной клетке и позволяющей издавать трубные звуки, как современные лебеди и журавли.

Моа были травоядными и занимали ту же экологическую нишу, которую после вымирания динозавров почти целиком захватили крупные млекопитающие. В одной и той же местности могли обитать несколько видов моа, но у каждого вида, судя по строению клюва, был свой уникальный рацион, так что, как и копытные в современной африканской саванне, моа не конкурировали друг с другом за пищу. Листья и плоды, веточки и злаки — рацион этих птиц был достаточно разнообразен и даже включал необычно яркие трюфелеподобные грибы, чьи споры моа успешно распространяли (см. Моа ели новозеландские цветные трюфели, «Элементы», 21.02.2025).

Сезон гнездования моа приходился на конец весны — начало лета, хотя у разных видов эти сроки могли отличаться. Это поняли благодаря изучению уцелевших в сухом климате Южного острова гнезд и анализу сохранившихся семян и пыльцы. Помимо гнезд также найдено немало фрагментов яичной скорлупы и 36 целых яиц, хранящихся в музейных коллекциях по всему миру. В основном яйца моа были белыми, но у одного вида, лесного малого моа, скорлупа оказалась сине-зеленой. Удивительно, но яйца моа были хрупкими: толщина скорлупы составляла около миллиметра, причем одни из самых тонкостенных яиц оказались принадлежащими самым крупным видам — большим моа (Dinornis). Как же они насиживали свои кладки и не раздавливали тонкую скорлупу? Благодаря экстремальному половому диморфизму! В то время как самки могли весить около 200 килограммов, вес самцов был намного меньше — около 85 килограммов. Судя по сохранившейся ДНК на внешней поверхности скорлупы, именно на плечи самцов ложилась обязанность по согреванию яиц. Не исключено, что они же и водили вылупившихся птенцов, причем довольно долго: молодым моа требовалось несколько лет на то, чтобы достичь взрослых размеров (что стало понятно по строению костей и наличию четко выраженных годичных колец).

Яйцо Dinornis robustus в сравнении с яйцом современного эму (яйцо эму обычно весит примерно полкилограмма), лежащее рядом с перьями малого лесного моа. Фото с сайта teara.govt.nz

Но если сохранились образцы мягких тканей с ДНК, то возможно ли вернуть моа в Новую Зеландию? Увы, вряд ли. Среда обитания моа необратимо изменилась со времени их вымирания: единый лесной массив, некогда покрывавший Новую Зеландию, разбит обширными сельскохозяйственными угодьями, а роль моа в экосистемах выполняют завезенные человеком олени, серны, кабаны и тары, не говоря уже о различных видах более мелких травоядных.

Так что гипотетических возрожденных моа пришлось бы содержать в зоопарке как причудливую диковинку или выпускать на «охотничьи угодья», привлекая богатых туристов полюбоваться охотой маори на гигантских птиц. В таком случае уж лучше не гоняться за призраками умерших, а потратить деньги на сохранение существующих новозеландских видов, таких как какапо или такахе (см. картинку дня Такахе, бескрылая султанка), чье выживание даже в ближайшие десятилетия остается под большим вопросом.

Фото © tomnalex с сайта flickr.com.

Анна Новиковская