Датирование берестяных грамот

Первый из этих способов в Новгороде увязан с метеорологией, второй — с тем, за что в школе порой снижают оценки, а третий требует книжного знания.

Давайте разбираться по порядку. Новгородские берестяные грамоты находят почти всегда в ходе археологических раскопок. И первоначальная датировка, как и у всех находок — стратиграфическая. Культурный слой нарастает постепенно, и по мере раскопок археологи слой за слоем погружаются в глубь веков. В Новгороде культурный слой очень мощный, поскольку грунт сохраняет органику: толщина слоя может достигать восьми метров и более. Поэтому первый способ такой: грамоту датируют по глубине залегания в земле.

Однако на раскопках Великого Новгорода датировка грамоты и любой другой находки может быть гораздо точнее. Дело в том, что почти с самого основания города его улицы мостились деревянными мостовыми. Поскольку, как уже говорилось, культурный слой в городе рос очень быстро, они перестилались каждые 15–20 лет. В результате археологи имеют на раскопках целый «слоеный пирог» из нескольких десятков ярусов мостовых. Но самое важное то, что для Новгорода выстроена так называемая дендрохронологическая шкала.

Что это такое? Каждый год летом дерево активно растёт, зимой его рост замирает. Так образуются годовые кольца. Но каждый год кольцо имеет свою толщину — в зависимости от солнечной активности и того, каким было лето. В результате любой отрезок времени имеет свою уникальную последовательность колец. Если начать анализировать деревья с ныне растущих и постепенно «забираться вглубь», то можно протянуть единую последовательность колец до X века (для Новгорода). Поэтому при хорошей сохранности образца дерева (а таких в мостовых достаточно много) мы можем узнать точно год, в который дерево срубили. А, значит, при достаточно массовом анализе образцов мостовых, можно точно датировать год их настила. Поэтому мы очень точно можем датировать связанный с тем или иным ярусом мостовых археологический слой.

Иногда, если грамоту находят прямо между плах мостовых, это даёт очень точную датировку. Конечно, чем дальше от мостовой найдена грамота, тем менее точная датировка. Однако этот метод, как правило, точнее второго.

Второй метод связан с тем, за что в школе снижают оценку. Речь идёт о почерке и вспомогательной дисциплине палеографии. Дело в том, что со временем начертание букв менялось. Это хорошо видно и по рукописным источникам, и по граффити на стенах церквей. С накоплением материала берестяных грамот появилась возможность датировать их с точностью до нескольких десятилетий. Конечно же, метод имеет ограничения и оговорки. Нужно понимать, что 70-летний автор в конце XIV века будет писать почерком, принятым для середины века. Однако применимость этого метода гораздо выше, чем попытка датировать грамоту по языковым особенностям. Хотя, конечно, лингвистические данные привлекаются для датировок (а также — для определения происхождения того, кто писал: в разных местах Руси говорили и писали по-разному). Однако для лингвистического анализа нужен достаточно большой текст, а для палеографического — достаточно одного-двух слов.

И третий, самый редкий, но самый волнующий способ датировки — это тот случай, когда грамота написана или адресована человеку, известному нам по письменным источникам. И действительно, мы иногда находим грамоты, которые писали или читали люди, о которых историки знали еще до открытия берестяных грамот. Представьте себе, если бы мы смогли услышать, что говорил своим товарищам Добрыня Никитич? А ведь эффект тот же самый: Добрыня в X веке действительно жил и руководил крещением Новгорода. Правда, от X века берестяных грамот до нас не дошло, но вот, скажем, автограф былинного Ставра Годиновича (на самом деле — Гордятинича) мы можем прочесть на стене Киевской Софии. А в берестяных грамотах мы встречаем имена известных новгородских деятелей — иконописцев, посадников, тысяцких...

Чем важны берестяные грамоты? Это отдельный живой мир древнерусского человека. Со времени их открытия в 1951 году в Новгороде, их только в этом городе обнаружено больше тысячи. А еще находили грамоты в Старой Руссе, Пскове, Торжке, Смоленске, Москве... В 2015 году Вологда стала десятым городом, в котором найдена берестяная грамота. В них — живые голоса новгородцев (и жителей других городов) — деловая, любовная переписка, разведдонесения, упражнения в грамоте. Они заменяли нашим предкам СМС и мессенджеры, они написаны на живом разговорном языке — и это, например, позволило выдающемуся лингвисту, академику Андрею Зализняку открыть целый древненовгородский диалект.

Но самое, пожалуй, важное, в грамотах, что они весьма часто позволяют гораздо больше узнавать древние усадьбы, которые откапывают в Новгороде и часто установить их принадлежность. Так в Новгороде были открыты усадьбы клана Мишиничей — новгородских посадников. А самый, пожалуй, интересный случай был связан с историей раскопанной в 1970-х годах усадьбы новгородского художника-иконописца.

Что эти усадьба и мастерская принадлежали иконописцу, стало понятно уже по археологическим материалам — встречались детали будущих окладов, материалы для красок... Но самыми интересными оказались берестяные грамоты, адресованные некоему Олисею Гречину. В них, в том числе, были заказы на изготовление икон (см. грамоты 549 и 558, например). Письменные же источники знали живописца Гречина Петровича, расписавшего в 1196 году Пречистенскую церковь. Так грамоты же позволили связать усадьбу с конкретным историческим персонажем. А автографы самого Гречина (то есть человека «из Грек» — с Византии), содержащие необычную для Новгорода конца XII века орфографию (автор — «понаехавший», ничего удивительного), позволили разгадать еще одну загадку. Точно такую же «странную» орфографию содержала и надпись в ктиторской фреске всемирно известной церкви Спаса на Нередице, расписанной в 1199 году и разрушенной во время Великой Отечественной войны. Так берестяные грамоты помогли установить имя создателя одного из величайших шедевров древнерусской живописи, которые обычно остаются анонимными.