Тень грядущего: Шубниковы и Ферсман. Часть 2

Нина Щагина,
Институт кристаллографии имени А. В. Шубникова Федерального научно-исследовательского центра «Кристаллография и фотоника» РАН (Москва)
«Природа» №8, 2021

Тень грядущего: Шубниковы и Ферсман. Часть 1

Вторая часть публикации расшифрованных и прокомментированных писем, которые А. В. Шубников и его жена О. М. Лебедева-Шубникова, будучи в Екатеринбурге (Свердловске), написали в 1920–1924 гг. академику А. Е. Ферсману. В них рассказывается о жизни кафедры кристаллографии в Уральском университете, в состав которого на правах факультета вошел Горный институт, о кристаллографических исследованиях, об организации научных работ и о трудном быте ученых в годы восстановления нашей страны после Гражданской войны. Увы, но к 1925 г. условия в Свердловске изменились настолько, что Шубниковы были вынуждены покинуть созданную ими кафедру и переехать на работу в Ленинград — в Минералогический музей АН СССР, где Алексей Васильевич создал лабораторию кристаллографии, в которой собрал лучших специалистов по кварцу.

Завершают публикацию письма О. М. Лебедевой-Шубниковой академику А. Е. Ферсману^*, написанные в период с 1922 по 1924 г. Ольга Михайловна, безусловно, более эмоциональная натура по сравнению с мужем. А еще в течение всей своей жизни она была борцом за справедливость, и неважно, кого нужно было защищать — мужа, свою семью, себя или коллег из близкого или даже дальнего окружения. Ольга Михайловна успевала совмещать преподавание в Горном институте и ведение практических занятий со студентами с воспитанием трех детей и заботой о сыне своей рано умершей старшей сестры, который проживал в их семье, а также с ведением домашнего хозяйства. Ольга Михайловна проводила собственные исследования и очень помогала Алексею Васильевичу в его научной работе на кафедре кристаллографии в Горном институте Екатеринбурга.

Ко времени переезда в Екатеринбург в 1920 г. за 11 лет (с 1908-го по 1919 г.) Шубников опубликовал уже 17 научных и научно-популярных статей в отечественных и международных журналах. Его первая работа была напечатана в немецком научном журнале «Zeitschrift für Kristallographie und Mineralogie» еще в 1911 г., когда он был студентом.

В период работы в Екатеринбурге (с 1920-го по 1924 г.) он стал автором 10 научных работ, в том числе «Кристаллография. Лекции для студентов горного факультета УГУ» (объемом 350 с.), «Практический курс геометрической кристаллографии со стереографической сеткой» (в соавторстве с Ю. В. Вульфом). И при этом ему было необходимо организовать преподавание курса кристаллографии. Много сил и времени отняли трудоемкая работа по изготовлению наглядных пособий, по обустройству быта и лаборатории, начиная со сколачивания табуреток, полок, столов, с проводки электричества, остекления окон, добывания мебели, приборов, раковин и т. д. (допишите дальше сами, дорогие читатели, представив себе условия в провинции после Гражданской войны). И это было еще не все, что приходилось делать Шубникову, крадя драгоценное время у любимой кристаллографии. Палки в колеса ему ставили очень часто... А еще по несколько месяцев не платили зарплату, не снабжали продуктами, долго не было нормального жилья и так далее...

К 1922 г. Алексей Васильевич почти отчаялся, при невероятной нагрузке он устал от бесконечной борьбы за выживание. А будучи глубоко порядочным человеком, он не мог позволить себе действовать так же, как его недоброжелатели. 26 сентября 1922 г. Шубников написал заявление руководству физико-математического факультета Московского университета с просьбой предоставить ему место самостоятельного преподавателя по кристаллографии и ее отделам. Но ответа не последовало... Надо было работать в Екатеринбурге дальше.

И они оба работали! И боролись, отстаивая свое человеческое достоинство! В тот период Алексей Васильевич уделял много времени усовершенствованию методов выращивания различных кристаллов из водных растворов. Он изобрел приспособления для обработки кристаллов с целью исследования их свойств. Одна из важных задач, которая была блестяще решена Шубниковым в тот период, — изготовление весьма дефицитных кварцевых клиньев для исследования оптических свойств кристаллов, которые до того приходилось закупать за рубежом за валюту.

Работа в Екатеринбурге сформировала Шубникова не только как блестящего организатора, великолепного лектора, но и как ученого с исключительно широким кругом научных интересов. Он изучал морфологию и рост кристаллов, теорию симметрии и антисимметрии, цветную симметрию, физические свойства кристаллов, а также занимался усовершенствованием сложнейших установок для получения лазерных кристаллов. И перечень областей, в которые внес вклад этот выдающийся ученый — автор более 300 научных работ, далеко не полный. Многие из его книг не потеряли актуальность и в наше время. Помимо этого, Алексей Васильевич стоял у истоков создания промышленности по выращиванию искусственных кристаллов в СССР.

Кафедра кристаллографии в Екатеринбурге была его первой «кристаллографической ячейкой». Далее, но уже после войны, последует кафедра кристаллографии в Государственном университете в Горьком (1946), в организации которой он принимал участие. А в 1953 г. Шубников создал кафедру кристаллографии и кристаллофизики на физическом факультете Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова, которой руководил до 1968 г.

В Свердловск Алексей Васильевич еще вернется, но уже в 1941 г., когда часть его Лаборатории кристаллографии АН СССР будет эвакуирована в дер. Филатово Свердловской обл. Там будут развернуты работы по выпуску пьезокварцевых изделий для нужд оборонной промышленности СССР.

Из письма Ольги Михайловны от 6 апреля 1924 г. мы узнаем о возможной поездке Шубниковых в Петроград. Если поездка состоялась, то состоялась и встреча с Ферсманом, который уже знал из писем, как выживала эта семья. Резиновый клей, зеркала, пуговицы (совсем, кажется, не кристаллографические занятия, как написала Ольга Михайловна в одном из писем) и продажа их на рынке... К сожалению, нет связующего звена — писем Ферсмана, чтобы понять, как, когда и при каких обстоятельствах он пригласил Шубникова переехать в Ленинград. Есть лишь очень короткое письмо Шубникова, датированное 31 марта 1925 г., — последнее письмо Ферсману из Свердловска.

Дорогой Александр Евгеньевич,

Предполагаю выехать 1-го мая или что-нибудь около этого. Во всяком случае, с 1-го мая на службе в Уралуниверситете я не буду числиться.

Ваш А. Шубников

Перед отъездом Алексей Васильевич предложил возглавить кафедру (кабинет) кристаллографии в Уральском государственном университете одному из студентов первого выпуска Горного института — Аркадию Константиновичу Подногину, который специализировался по кристаллографии. И потом Шубников внимательно следил за его работой, находился с ним в переписке и всегда старался ему помочь.

Уже к 1924 г., когда состоялся первый выпуск в Уральском университете, кристаллография как самостоятельная дисциплина оказалась под угрозой исчезновения. Шубников обнаружил, что в дипломе она не значилась в качестве обязательного предмета. 1 августа 1924 г. Уралуниверситет, который к тому моменту состоял всего из двух факультетов (горного и химико-металлургического), был переименован в Уральский политехнический институт. Кристаллография, увы, быстро стала лишь одной из дисциплин кафедры минералогии, петрографии и геохимии, которая длительное время имела ранг общеобразовательной, а не выпускающей.

С 1925 г. Алексей Васильевич стал сотрудником Минералогического музея АН СССР, директором которого был Ферсман. Началась работа Шубникова в Академии наук СССР, плодотворно продолжавшаяся до конца его жизни. Там Алексей Васильевич создал лабораторию кристаллографии (ее неофициально называли кварцевая лаборатория). В ней удалось собрать лучших специалистов по кварцу. Для Шубникова начался новый этап на его долгом пути к созданию Института кристаллографии АН СССР.

Письма 1922–1924 гг.

9 апреля 1922 г.

С наступленьем весны, Александр Евгеньевич!

Не теряем надежды видеть Вас в Екатеринбурге летом. Все ждали до Рождества, но не дождались. А очень хочется, чтобы Вы повидали нашу лаб[оратори]ю. Это совсем не то, что было на Покровской. Здесь было где развернуться. Ваш гониометр доставляет нам немало радости. Скоро закончим коллективную работу над вицин[альными] гранями квасцов.

Пока работаем в лаб[оратор]ии, самочувствие у Шуб[ников]ых бывает прекрасное, но стоит пойти на к[акое]-ниб[удь] университетское заседание, как возвращаешься в мрачнейшем настроении и начинаешь строить планы отъезда куда-нибудь в более культур[ное] место.

Дело в том, что Шуб[ников]ы теперь гонимы унив[ерситетски]ми властями. Единственный человек, всегда нас защищающий, — Дидковский. А почему гонения, Вам будет понятно, если сказать, что деканом горн[ого] фак[ультет]а избран Гапеев (человек властный, требующий, чтобы ни один гвоздь в лаб[оратор]ии не был вбит без его разрешения), а себе в помощники он взял Матвеева, «посадив» его на место декана геолого-разв[едочного] фак[ультет]а. «Посадив» в полном смысле слова, т. к. Матвеева никто не избирал, но Гапеев перед своим избранием в деканы сказал, что он соглашается на избрание только в том случае, если у него будут помощники, с кот[орыми] он может работать, а именно Матвеев и Ортин ¹. Этой фразой он сказал, что откажется, если будет Шубников. И вот теперь всюду, где только можно, Гапеев и Матвеев нам ставят спицы в колеса. Дошло до того, что я написала Гапееву письмо, смысл которого был такой, что никакими утеснениями он не сократит научную работу лаборатории, а может добиться только формального отношения к делам факультета. На заседания фак[ультет]а мы теперь почти не ходим. Теперь мы как-то охладели ко всем неприятностям, м[ожет] б[ыть], потому что знаем, что препод[авательск]ая братия на нашей стороне. В Гапееве я разочаровалась глав[ным] образом из-за его мелочности. В своей борьбе с нами он смешен. Вот маленький курьез. Как известно, все помешаны сейчас на сокращении штатов и часов. Так вот, кого же на нашем фак[ультет]е сократил деканат? Только ассистента и препаратора в кристал[лографической] лаборатории. Это взорвало Ал. Вас.: он нашумел, в результате Дид[ковский] и Горин ² защитили его, и все осталось по-старому. Теперь новое: деканат сокращал часы, и в результате вот вам выдержка из платежной ведомости за март: Шубников — 26 мил[лионов] руб., Матвеев — 70 мил[лионов], Гапеев — 93 мил[лиона]. Интересно, что Горин — 58 м[иллионов], Дидков[ский] — ок[оло] 46 м[иллионов]. Есть преп[одавател]и, получившие только 6 м[иллионов руб].

Эта ведомость вызвала у преп[одавател]ей ярость, так что КУБУ ³ объявила ее незаконной.

Меня она совсем не возмутила, а рассмешила, тем более когда мне сказали, что председателем по сокращению часов был Гапеев. Оставалось заподозрить, что секретарем был Матвеев. Надо заметить, что куда бы не избирали Гапеева, он с собой тянет Матвеева. Так, например, в УралКУБУ от нашего КУБУ попали Гапеев и Матвеев. Матвеев все такой же сумасшедший. От него ушел и последний его ассистент Сырокомский ⁴, и он теперь направо и налево обвиняет Сыр[окомского] в краже лаб[ораторн]ого имущества и по-прежнему продолжает обвинять меня в хищении книг из библ[иотеки] геол[ого]-разв[едочного] фак[ультет]а. Мерзкий тип.

В квартирном отношении мы так теперь шикарно живем, что когда приедете в Ек[атеринбур]г, прямо с вокзала езжайте к нам. У нас три комнаты, терраса, сад, двор, огород. Отдельный камен[ный] особняк. Живем мы с семьей проф[ессора] Соболевского ⁵, кот[ор]ый, как и мы, гоним властями гор[ного] фак[ультет]а. Материально — последнюю неделю вздохнули свободно, а то было плохо. Когда не было денег даже на ребячье молоко. Надо Вам сказать, что жалованье за декабрь мы получили только 30 марта, а за янв[арь] и февр[аль] совсем не получали. Так что для жизни приходилось Ал. Вас. пускаться на всякие изобретения. Выручал нас «резиновый клей»?! «зеркала»?! «пуговицы»?! Совсем, кажется, не кристаллографические занятия.

Вот еще маленькая картинка из ун[иверситетской] жизни: распределение семейных пайков. По семейному пайку Шубниковы получают муки 22 ф[унта], Гапеев (имеющий 1 жену) 1 п[уд] 4 ф[унта], Матвеев, у которого по числу членов семья больше нашей на 1 чел., — 1 п[уд] 37 ф[унтов]! Вот как работают те, кто не зевает. Мы, в общем, на это все последнее время определенно только улыбаемся. Мы дали властям понять, что, сколько бы они нас не утесняли, — в стенах лаборатории мы остаемся хозяевами и никому не позволим в нашу сферу вторгаться. А лаборатория выглядит у нас очень недурно. Словом, Вы должны ее посмотреть.

Ал. Вас. всё мечтает наладить какое-ниб[удь] производство, доходами с которого он мог бы содержать лаб[оратор]ию, чтобы не зависеть от унив[ерситетских] властей. Быть может, производство «пуговиц» и будет очень доходным. Теперь Ал. член КУБУ, ходит очень аккуратно на все заседания и вскрывает понемногу все новые и новые происки Матвеева. Ему, как декану геол[ого]-разв[едочного] отделения, поручили разбить всех препод[авател]ей на несколько категорий, дабы был какой-нибудь критерий при выдаче всяких благ, кому предпочтительно дать. Так вот он всех профессоров поместил в I к[атегорию], всех преподавателей во II кат[егорию], меня вместе с препаратором Калугиным ⁶ и всякими студентами, работающими при кафедрах, поместил в III кат[егор]ию. Ну что можно на это сказать?!

На этот раз Ал. Вас. был этим задет и заявил протест в академическую комиссию. Конечно, Матвееву придется исправить свои списки.

Так приезжайте же в Екатеринбург, прямо к нам — Усольцевская, 58 — и стучите в окна. Приютим Вас на какой угодно длинный срок без всяких неудобств. В таких прекрасных комнатах, какие у нас сейчас, я еще никогда не жила.

Ребята растут. Младшая дочура уже ходит за ручку. Старшая за ней ухаживает. Сейчас они у меня немного куксят[ся], т. к. я привила им оспу. Старшую не загонишь в дом, так хорошо у нас в саду и на дворе. На Пасху думаем пить чай в саду. В саду нашем есть даже малина. Обе дочки стали краснощекие и, слава Богу, обе толстушки. А я за эту зиму сократилась вдвое. Туговато приходилось, да и нервов много израсходовала. Но теперь думаю, что нагоню. Успешно впрыскиваю мышьяк и стараюсь есть, благо выдали порядочный паек. На Пасху будем с куличом и пасхой и даже с яйцами, но без ветчины. Для ребят даже запасла белой муки. Но на базаре цены дикие — мука 8–12 мил[лионов руб.], яйца — 1.800[000] — 2 мил[лиона] за 10, мясо — 250 тыс. за 1 ф[унт], молоко 150 тыс. за крынку. Картофель 3½ мил[лиона руб.] за 1 пуд.

Привет Влад[имиру] Ив[ановичу], Елиз[авете] Дмитр[иевне] и всем-всем, кто нас знает.

Приезжайте же, покажем кристалл, выращенный в трубочке, — идеальной чистоты, покажем новые методы выращивания, познакомим с работой над вицинальными гранями квасцов, покажем новую «горелку Шубникова», выточим что-ниб[удь] на имеющемся в лаб[оратор]ии токарном станочке и пр. Боюсь, что полоса разрушения в[ысших] школ достигнет нас прежде, чем Вы побываете, и тогда, увы, не удастся продемонстрировать Вам лаборатории.

Ждем. О. Шубникова

В добавление к письму хочу еще рассказать Вам о достижениях лаборатории: кроме налаженных станков по резке камней и шлифовке их, изобретено еще приспособление для изготовления плоскопараллельных пластинок (приводимое в действие смычком). В 10 мин можно отшлифовать ок[оло] 60 кристаллов квасцов (реклама для кино)! Кроме того, сделано приспособление для вырезания стеклянных кругов любого диаметра в 1 секунду!

Сделано приспособление для просверливания стекла. Словом, лаборатория пользуется такой репутацией: «если никто в Ек[атеринбург]е не может починить какого-нибудь физического или геодезического прибора, то надо отнести его в лаб[ораторию] Алекс[ея] Вас[ильевич]а». Если Вам интересно узнать, что нового из моделей сделано, то укажу на деревян[ные] модели «обломков кристаллов квасцов» для практич[еских] занятий. Докажи-де, такой-сякой студент, какой системы этот обломок!

Следующая модель, кот[ор]ая должна быть изготовлена на днях, — модель обломков крист[аллического] железного блеска. Тоже для практикума. Их сделал Антипин ⁷. На мне же лежит сейчас забота изготовить чертежи для триклин[ного] двойника — для большой картонной модели. Я засела за нее в 1921 году, за 2 дня до рождения моей Еленки, и, увы, не кончив, сразу забросила. В прошлом году не было побудительной причины ее окончить, т. к. по предложению Матвеева от нас был взят курс определения минералов и брошен в бездну петрограф[ического] кабинета (Токарев ⁸ умер, Высоцкий ⁹ уехал, и только теперь со студ[ентами] регулярно занимается только что окончивший студент Романов ¹⁰ и гастролером наезжает Павел Иванович ¹¹). Сейчас у нас в лаб[оратории] пара студентов увлекаются федоров[ским] столиком и, конечно, полевыми шпатами, а потому-то я и хочу им сделать эту модель.

Ну, всяких благ. О. Шубникова

Научная раб[ота] идет в направлении изучения усл[овий] пробивания кристаллов искр[овым] разрядом.

8 декабря 1922 г.

Многоуважаемый Александр Евгеньевич!

Когда же Вы посетите Урал?! Вас ждет Урал! Уж сколько раз проносился слух, что Вы — едете... Но все оказывалось ложным. Имейте в виду, что на Усольцевской ул., дом 58 для Вас есть отдельная комната с самодельным диванчиком без клопов. Мы живем теперь в очень хорошем доме, располагаем тремя комнатами. В доме сухо, светло и довольно тепло (11–13 °R ¹²), ребята растут и «краснеют». На них глядя, пожалуй, и родители скоро покраснеют. Живем, работаем. Двигаем понемножку науку, хотя в унив[ерситет]е что-то первое научное собрание состоится только завтра. Между прочим, переиздаем с изменениями кристаллооптику Виссариона ¹³ — уже страниц 40 готово (помощью стеклографии). А. В. увлекается статистическим методом. Вычисляю для него треугольник Паскаля ¹⁴ до 100. Но я до Рождества плохой работник, т. к. отпустила на 3 мес[яца] няню в деревню, а след[овательно], чада отнимают гораздо больше времени, чем прежде.

В унив[ерситете] у нас что-то то ректор, то профессора волнуются, но мы с А. В. теперь уже переболели и гораздо меньше волнуемся, чем прежде. Гапеев от обществ[енной] деят[ельности] отошел, мы накануне новых выборов.

Матвеев по-прежнему жаждет власти и надеется попасть в деканы, но напрасно. Он был уверен, что будет председ[ателем] предм[етной] комиссии, и был 6 черняками против 1 забаллотирован. Вы представляете себе, как он был поражен. Голос[ование] было открытое, и он, даже растерявшись, нашел нужным переголосовать. Результат был тот же: – 6, + 1 (студент).

У нас появился П. И. Преображенский — гастролером из Перми, его и выбрали предс[едателем], а А. В. заместителем.

Маковецкий привез нам массу книг, привез всего «Zeitschr[ift] fur Kristal[lographie]», привез Гийон’a ¹⁵, Hilton’a ¹⁶, Beckenkamp’a ¹⁷ и пр. Словом, основа теперь есть. Но сумасшедший Матвеев до сих пор (уже 2 мес[яца]) не отдает в наш кабинет «Zeitschr[ift]». На днях ставим вопрос об этом на 1-м новом зас[едании] факультета. У Матвеева в музее по-прежнему первозданный хаос, а потому наша лаб[лаборатори]я еще больше выигрывает при посещении унив[ерситет]а знатными особами. У нас, правда, в лаборатории хорошо. И наверное, лучше, чем во всякой другой российской крист[аллографической] лаб[оратор]ии. При лаб[оратор]ии настоящая мастерская с работающим ток[арным] станочком по металлу, с круглой пилой, верстаком и громад[ным] колич[еством] всяких инструментов. Словом, А. В. смог отремонтировать все геодезические инструменты унив[ерсите]та в нашей мастерской. А. В. ждал и ждет от Вас письма. Летом будет 200-летие Екат[еринбург]а — организуйте по этому поводу здесь съезд естествоисп[ытателей].

О. Ш.

20 марта 1923 г.

Совсем Вы, Александр Евгеньевич, забыли, что существует Урал. В прошлом году хоть Вы и не приезжали, но до нас долетали слухи, что А. Е. собирается приехать, и мы часто поджидали Вас. Теперь отчаялись Вас видеть, а вместе с тем очень хочется Вас повидать. Мы в этом году ожили духовно. Первая радость была — приобретение полностью «Zeitschr[ift] f[ür] Krist[allographie]». Затем появилась у нас оживленная переписка с Германией, в результате чего у нас есть и [P.] Niggli «Geo[metrische] Krist[allographie des Discontinuums]», и [J.] Beckenkamp «Stat[ische] u[nd] Kin[etische] Kr[istalltheorien]», и Sommerfeld ¹⁸, и пр. Кроме фундаментальных книг мы получаем все время оттиски: получили от Gross’a ¹⁹, Brauns’a ²⁰, Beckenkamp’a, ждем от Eitel’я ²¹ и пр. Получили и «Fortschr[ift] Min[eralogie]», VII т[ом]. Словом, нет такой немец[кой]книги, кот[ор]ую мы не могли бы при желании получить. Думаю, что и для Вас было бы небезынтересно посмотреть на полученные оттиски.

Теперь думаем печататься исключительно в «Zeitsch[rift] f[ür] Kr[istallographie]». У нас есть одна большая приятельница в Мюнхене, кот[орая] и способствовала началу наших сношений с Германией, а потом мы послали свои оттиски в разные города.

Работа в лаборатории идет понемногу. А. В. наладил резание камней и шлифовку, причем, конечно, ручной способ заменил мотором и сделал ряд усовершенствований в примитивных станках, чем очень заинтересовал старика Зверева ²² и Шахмина. Я не помню, писала ли Вам, что Шахмин добился-таки и сделал нам ряд кварцевых клиньев, не уступающих заграничным. На днях я пробовала пироэлектрические свойства на тех кварцевых шарах, кот[орые] выточил нам Шахмин, и вспоминала Москву, где мы этого не могли демонстрировать. Для тех же целей Ш[ахмин] сделал нам ряд пластинок из кварца, но порядочно пришлось побиться, пока вышли пироэл[ектрические] фигуры.

В этом году у меня официальных занятий совсем мало, но меня очень отрывают от лаборатории ребята. Младшая моя дочь очень интересная. Ей еще нет двух лет, но она все говорит, поет, пляшет и отличается невероятно живым темпераментом. Ежеминутно приходится снимать ее со столов, на кот[орых] она с азартом пляшет, чем приводит всех в ужас. Старшая дочь всегда была образцом благоразумия, а эта — образец неразумия. Но она подкупает всех своей живостью.

Если Вы все же собираетесь на Урал, то приезжайте прямо к нам (Усольцевская, 58). У нас три комнаты и клопов нет. Летом вся жизнь наша протекает на террасе и в саду, где цветут и ландыши, и розы, и сирень и где совсем не слышно уличного шума. Этим летом думаем на месяц уехать в дер. Коптяки на берег озера (20 в[ерст] от Екат[еринбург]а). Дачу уже наняли. Напишите заранее о предполагаемом времени приезда, хотя Ал. Вас., вероятно, все лето будет в городе.

Вчера я получила письмо от Елиз[аветы] Ник[олаевны] Каранд[еевой] ²³. Она несомненно душевно больна. Пункт ее помешательства — религия и Бог. Все письмо написано в напыщенном тоне, и ничего кроме «искания Бога», только «понять Его», стать «достойной Его творения» и пр. Хорошо было бы повидать ее. К сож[алению], я ни от кого со стороны не могу узнать о ней. Адреса сестры не знаю, а матери написать неудобно — она живет с ней. Не можете ли повидать ее? Материально ее дела плохи. По-видимому, кроме 1.5 ак[адемического] пайка ничего нет. Пишет, что научилась делать конфеты и этим думает зарабатывать.

Ваша О. Шубникова

Мой привет Влад[имиру] Ив[ановичу], если он в Петр[ограде]е, и Елиз[авете] Дм[итриевне].

28 марта 1923 г.

Давно известно, что русский человек не только словам не верит, но и глазам не верит, пока не потрогает руками. Так вот я думаю, что Вы не поверили в «кварцевый клин Шахмина», а потому с подателем сего письма посылаем Вам его на память.

Посылаем мы Вам его не только как Александру Евгеньевичу, а и как академику. Бесспорно, изготовление, вероятно, 1-го кварцевого клина в России должно быть как-ниб[удь] отмечено. Шахмин не только сам умеет изготовлять их, но имеет и мальчика-ученика, который, по его соб[ственным] словам, превзошел его в мастерстве изготовления клиньев. Вы помните, вероятно, ту нищенскую обстановку, в кот[ор]ой живет Шахмин, и все-таки, конечно, не материальной награды он ждет за свое мастерство. Нельзя ли дать ему от Академии ли наук или от какого-ниб[удь] еще науч[ного] учреждения ВСНХ наградной лист, кот[орый] можно бы было повесить в рамочке на стену или что-ниб[удь] в этом роде. Он нам в лаб[оратор]ию изготовил тоже клина 3–4 и никогда не просит денег. Удивительный человек! Хотя я-то нахожу, что его нужно поддержать и материально, особенно теперь, когда гранильщиков почти нет, а учеников и подавно. Зверев мне говорил, что на весь Екатеринбург есть один только ученик — у Шахмина.

Шахмин удивительно непрактичный человек в своей жизни и живет поразительно бедно (чай пьет без сахара, хлеб ест пшеничный, живет в каморке без электричества и т. д.), а вместе с тем работает с необычайным увлечением. Около двух лет тому назад он сказал нам, что он добьется и сделает клин, — и действительно прекрасно сделал. Он часто заходит в лабораторию и просит дать ему какое-ниб[удь] задание. Словом, это человек, все время идущий вперед в своей работе.

Есть до Вас одна просьба от Алек. Вас. и от Шахмина — достать несколько ф[унтов] карборунда. Если можно — то толченого и по номерам. Здесь они нигде не могут раздобыть.

Получили ли Вы мое письмо? Приезжайте же к нам в гости. Получили ли еще рисунок №8 к статье Ал. Вас. и оттиск о салоле? Имеете ли Вы известие от Goldschmidt’a ²⁴?

Мы начинаем немного оживать. Сегодня впервые за 3 года получили жалованье за месяц, кот[орый] еще не истек. Вовремя получили и паек, и денежное от КУБУ, так что на Пасху будет стол убран как подобает.

Моя дочь услыхала, что я пишу Вам письмо, решила, что Вы вот-вот приедете, и пришла в неистовый восторг. Я усомнилась, помнит ли она Вас, но она определенно рассказала про Ваш белый костюм и про Вашу солидность. Так что «вся фамилия» Вас ждет. Как живут и где находятся Владимир Иванович, Елиз[авета] Дм[итриевна], Вл[адимир] Ильич ²⁵. Часто ли Вы в Москву ездите?

Я так привыкла к тишине в Екатеринбурге, что не представляю себе, как можно жить в городе, где гудят автомобили, трещат трамваи, бежит народ...

Особенно тихо и хорошо в нашем саду летом. Цветут ландыши! Сирень, розы и пр.

Все же летом месяца на 1.5–2 уедем на дачу в одну деревушку на берег озера в большой университетской компании (все наши приятели с женами и детьми — человек ок[оло] 30).

Привет всем старым знакомым от меня и Ал. Вас.

О. Шубникова

2 августа 1923 г.

Дорогой Александр Евгеньевич,

Когда же Вы нас навестите? Заварицкий обнадежил нас, что Вы к нам собираетесь, но в то же время слух прошел, что Вы уже уехали в свою Хибинскую экспедицию.

Мы были в большом огорчении, а теперь опять слышим, что Вы в Петрограде. У нас, правда, сейчас невесело. Начали сказываться результаты объезда министром своей епархии: 30-го высланы в распоряжение Моск[овского] ГПУ Ал[ександр] Ал[ександрович] Гапеев и Иосиф Аронов[ич] Левин ²⁶ (декан медфака). Бедняга Модест Клер уже 3-й месяц сидит на Пушкинской. При таких настроениях П. И. Преображенский, конечно, не переедет к нам зимой, как он это собирался сделать. Горный фак[ультет], таким образом, остался без геологов. В такой момент, когда университет совсем собрался встать на ноги и заработать дружно с правлением (т. к. c осени Дидковский д[олжен] б[удет] уйти), его решили разрушить, дабы уничтожить какую-то контрреволюцию, которая мерещится одному Дидковскому. Гапеев давно отошел от политики и унив[ерситетских] админ[истративных] ролей, а был прекрасным профессором, у кот[орого] студенты великолепно работали. Левин, конечно, тоже политикой не занимается, а приходится восторгаться его админ[истративными] способностями. Он неутомимо работал над созданием меддома, и его заменить некем. Он умел всех объединять, хотя с ним многие в корне не соглашались, но все отдавали должное его бесконечной энергии. Говорят, что высылка этих 2 лиц еще только начало репрессий, а всего намечено 7 лиц. Я живу сейчас на даче, так что не знаю, что творится в городе, м[ожет] б[ыть], уже есть новые жертвы. Алекс. Вас. невылазно сидит в лаборатории и сейчас. Можно сказать, не пьет, не ест (в полном смысле этого слова), а работает над ремонтом геодезич[еских] инструментов. В своем мастерстве дошел до того, что научился делать объективы и лупы.

Вообще шлифование и резание камней и стекол во всех видах постиг в совершенстве. Когда за работу заработает достаточно денег, то поедем с ним на недельку другую в Петр[оград] и Москву. Так, по крайней мере, мечтаем. Я-то, вероятно, побоюсь оставить ребят. Они отнимают у меня теперь все время. Вообще я что-то в эту зиму ничего умственного не сделала. Эта зима, надеюсь, будет для меня лучше. Моя младшая шалунья уже будет 2.5 лет, а не 1.5, а потому меньше от меня будет требовать внимания. Старшая-то моя молодец, она и 2 лет играла, мне не мешала заниматься. Лаборатория наша все улучшается. В этом году построили вытяжную плиту (шкаф еще не сделан). Потом прибавили еще комнату. Такой громадной площади, какую занимает наша лаборатория, не занимает, конечно, ни одна универ[ситетская] кристалл[ографическая] лаборатория.

Работать можно, если отрешиться от общеунив[ерситеских] дел. Приезжайте же посмотреть. Удручают меня только большие холода и вообще суровость климата. Но радует возможность жить, не совместительствуя. Мы живем, правда, скромно, но на одно унив[ерситетское] жалованье. Изредка А. В. подрабатывал на мастерстве, но это было уже не на хлеб насущный, а на прихоти: обувь, костюм и пр.

Привет всем знакомым. О. Шубникова

6 апреля 1924 г.

Глубокоуважаемый Александр Евгеньевич!

К Вам просьба! Нам с А. В. хочется съездить в мае в Петроград, а так как мы пробудем только дней 5 у вас, то нам хочется заранее знать, какие предвидятся в мае заседания, дабы приурочить к ним свой приезд. Так вот черкните нам о том, когда что у Вас ожидается. Не будет ли заседания Минералог[ического] о[бщест]ва. М[ожет] б[ыть], что интересное в пасхальную неделю?

Словом, мы стосковались по ученым заседаниям и хотим на одно из таковых попасть. У себя мы возобновили заседания — каждые две недели, но мало здесь нашего брата.

Выехать мы можем, начиная с пасхальной недели. Я забыла Вам написать прошлый раз о том, что читаю теперь курс минералогии для металлургов и химиков к величайшему своему удовольствию. Так что ко мне от Матвеева вернулся тот курс, кот[орый] я читала в 20-м году; но кот[ор]ый без всяких объяснений и разговоров в 21-м стал читать Матвеев. Я, конечно, не подымала вопроса о таком оригинальном отношении к коллегам, а теперь ввиду новых программ существует у металлургов один курс, именуемый «кристаллогр[афическая] геология и минералогия», и его начал читать А. В., не подозревая его нового названия. Продолжить его во 2-м полугодии он, конечно, отказался. В результате долгой переписки с факультетом фак[ульте]т предложил мне. Выяснилось, что в прошлом году К[онстантин] К[онстантинович] не читал им отдельного курса, а заставлял их слушать подробный курс. Я ходила к К[онстантину] К[онстантиновичу] с запросом, не имеет ли он что-ниб[удь] против моего чтения. Он рассыпался в любезностях и сказал, что, конечно, ничего не имеет против, но возмущен поведением фак[ультет]а. В результате я читаю. Меня слушает человек 20 — исключительно старшие курсы (дипломники), кот[орые] отчаялись кончить курс унив[ерситет]а из-за существования минералогии.

Итак, до скорого свиданья. Ждем письма или телеграммы.

Усольцевская, 58. О. Шубникова

18 октября 1924 г.

Дорогой Александр Евгеньевич!

Не везет Урал[ьскому] университету! Мы продолжаем терять людей. Начинаем учебный год с очень грустным настроением: умер наш молодой органик Карманов ²⁷, с такой любовью 4 года устраивавший свою лабораторию, и в ней же, по собственному желанию, уснувший навеки, а теперь в одной из больниц Ленинграда умирает наш талантливый металлограф Николай Александрович Бушков ²⁸ — любимец Грума ²⁹. У него либо рак печени, либо саркома. Надежды никакой. Здешние врачи не смогли создать хоть видимость лечения, так необходимого больному. Перевезли его в Питер. Утешают его обещаньем лечить радием, но почему-то не могут достать радия. Не можете ли Вы им в этом помочь? Я писала его жене, чтобы она с Вами поговорила. Так ужасно видеть, как на глазах тает человек, причем человек, кот[орый] прекрасно разбирается в том, что с его организмом происходит, — и не иметь возможности хоть надеждой на излечение радием поднять дух человека, которого дни сочтены... Пока он был в Екатеринбурге, мы все делали, что могли, чтобы поддержать его силы. Мы все его очень любим.

С переездом в Питер он попал, правда, в семью родных, но те, вероятно, так потрясены, что сами нуждаются в поддержке. У него жена и маленький сын (4-х лет) — м[ожет] б[ыть], понадобится им какая-нибудь помощь от КУБУ — научите их тогда, куда обратиться.

Николай Алекс[андрович] квалифицирован по III кат[егории] — это тоже невосполнимая потеря для нашего унив[ерситета]. Надо было видеть, с какой любовью человек устраивал свою лабораторию. Как его звали в прошлом году в Питер и он не поехал, пот[ому] что не хотел бросать лабораторию. Он пропадал в ней целые дни. И так же, как Ал. Вас., не соглашался пожить в деревне, а все лето просидел в лаб[оратор]ии, там и обедал (вернее, кое-чего перехватывал). В деревню приходил он на 2–3 дня в неделю. Вот наши грустные новости.

Наша братия по сему случаю в большой грусти. Приезжают к нам на Горный кое-какие новички, но еще они для нас никакой цены не имеют и рисуются нам больше с комической стороны. Приехал Безбородко ³⁰, хочет приехать Е. Е. Попов ³¹, хочет Шадлун ³². Одно есть отрадное явление в Екатеринбурге (с точки зрения университетской братии) — у Шубникова есть теперь сын Михаил ³³, коего он может обучать всяким рукомеслам, дабы не пропала слава фирмы Шубникова.

Привет, О. Шубникова

---

^* Первую часть публикации писем см.: Щагина Н. М. Тень грядущего: Шубниковы и Ферсман. Письма 1920–1921 гг. Природа. 2021; 7: 58–70.

¹ Ортин Михаил Фёдорович (1880–1958). Доктор технических наук. В Уральском горном институте создал лабораторию обогащения полезных ископаемых (1921). Решил проблему обогащения кизеловских углей. Основатель института по обогащению «Уралмеханобр».

² Горин Николай Порфирьевич (1892–1938). Возглавлял кафедру математики в Горном институте, преподавал в Уральском университете и Политехническом институте Екатеринбурга (Свердловска). Доцент, профессор, специалист по нелинейным дифференциальным уравнениям. Член партии левых эсеров (1917–1918). В 1938 г. арестован и расстрелян.

³ КУБУ — Комитет улучшения быта ученых.

⁴ Сырокомский Витольд Сигизмундович (1892–1951). Работал по приглашению Ферсмана в Комиссии по изучению естественных производительных сил при Академии наук. По приглашению Уральского горного института приехал в Екатеринбург работать преподавателем на кафедре минералогии. Создал лабораторию аналитической химии и технологии редких элементов в Уральском филиале АН СССР, где был разработан метод извлечения редких элементов из отходов медеплавильных заводов. Предложил способ извлечения стратегически важного металла ванадия. Член Научно-технического совета Наркомата цветных металлов (с 1941 г.). Заведовал кафедрой аналитической химии Уральского государственного университета (1944).

⁵ Соболевский Петр (Станислав) Константинович (1868–1949). Работал в Уральском горном институте (1920–1933). Создатель школы маркшейдеров и геофизиков. Основоположник изучения геометрии недр, организатор первых геофизических работ на Урале и в Сибири. Разработал новые приборы подземной маркшейдерской съемки. Профессор Московского геологоразведочного (с 1933 г.), а затем и Горного института (1933–1949).

⁶ Калугин — сведения не найдены.

⁷ Антипин — сведения не найдены.

⁸ Токарев — сведения не найдены.

⁹ Высоцкий Николай Константинович (1864–1932). Инженер-геолог, один из основоположников геологического картирования на Урале. Представитель Геологического комитета на Урале (1921–1922). Специалист по платиновым и золотоносным месторождениям Урала. Читал лекции на геолого-разведочном факультете в Екатеринбурге.

¹⁰ Романов, студент, — сведения не найдены.

¹¹ Преображенский Павел Иванович (1874–1944). Министр народного просвещения в правительстве Колчака (1919–1920). В январе 1920 г. арестован в Иркутске (о смягчении участи Преображенского в мае 1920 г. Максим Горький просил Ленина), освобожден в июне. Геолог, первооткрыватель крупнейшего в мире Соликамского месторождения калийно-магниевых солей, а также пермской нефти. Доктор геолого-минералогических наук. Преподавал в Горном институте в Екатеринбурге (1921–1924), основал кафедру геологии полезных ископаемых. С осени 1924 г. работал старшим геологом в Главном геолого-разведочном управлении в Ленинграде, оставаясь внештатным профессором Пермского университета. Заместитель директора Государственного института горно-химического сырья в Москве (1943).

¹² Температура указана по шкале Реомюра, что примерно соответствует 14–16 °C.

¹³ Карандеев Виссарион Виссарионович (1878–1916). Минералог и кристаллограф. Ученик Вернадского. Приват-доцент кафедры минералогии Московского университета (с 1903 г.), профессор минералогии и кристаллографии Высших женских курсов. В 1915 г. ушел на фронт, в 1916 г. умер от сыпного тифа.

¹⁴ Треугольник Паскаля — бесконечная таблица биномиальных коэффициентов, имеющая треугольную форму. Строки треугольника симметричны относительно вертикальной оси. Числа, составляющие треугольник, используются в алгебре, комбинаторике, теории вероятностей, математическом анализе, теории чисел.

¹⁵ Возможно, Гийом Амонтон. Французский физик, сконструировавший воздушный термометр с U-образной трубкой, гирометр, нертутный барометр. Открыл законы внешнего трения твердых тел.

¹⁶ Хилтон Гарольд. Английский математик, автор труда «Математическая кристаллография и теория групп».

¹⁷ Беккенкамп Якоб. Профессор минералогии и кристаллографии Университета имени Юлия Максимилиана в Вюрцбурге, Бавария.

¹⁸ «Строение атома и спектры».

¹⁹ В публикациях А. В. Шубникова упоминаются труды Р. Гросса по кристаллографии.

²⁰ Браунс Рейнхард. Немецкий минералог, автор научных трудов по кристаллографии и кристаллооптике.

²¹ Эйтель Вильгельм Герман Юлиус. Американский ученый немецкого происхождения, автор первой в мире монографии по термохимии силикатов.

²² Зверев Данила Кондратьевич (1858–1938). Известный специалист по добыче самоцветных минералов Урала и России. Считается, что он был прообразом Данилы-мастера из «Уральских сказов» П. П. Бажова. Именем мастера названа улица в Екатеринбурге (1995). Консультировал Ферсмана и Вернадского. Принимал участие в создании карты Франции из уральских самоцветов, представленной на Всемирной выставке в Париже (1900) и подаренной позже Николаем II правительству Франции (ныне экспонат в Лувре).

²³ Карандеева Елизавета Николаевна — жена В. В. Карандеева.

²⁴ Гольдшмидт Виктор Мордехай (1853–1933). Профессор Гейдельбергского университета (Германия), немецкий кристаллограф, минералог. Изобрел гониометр с двумя кругами, ускоряющий процесс высокоточного измерения углов кристаллов, разработал особую систему графического вычисления кристаллов. Учитель Ферсмана. Иностранный член Академии наук России (1912).

²⁵ Крыжановский Владимир Ильич (1881–1947). Геолог, минералог. 40 лет проработал в Минералогическом музее Академии наук, который он воссоздал вместе с А. Е. Ферсманом. С 1937 г. возглавлял музейный отдел Института геологических наук АН СССР, в 1946 г. стал директором музея. За годы работы собрал лично и передал музею более 50 коллекций, свыше 100 коллекций были им приобретены у частных лиц и учреждений. В 1930 г. арестован, на следствии отказался давать показания против Ферсмана.

²⁶ Левин Иосиф Аронович (1875–?). Декан медицинского факультета Уральского государственного университета в Екатеринбурге. В 1923 г. арестован. По некоторым данным, декан медицинского факультета Нижегородского университета (1924–1928), затем работал в Нижегородском кожно-венерологическом институте (1930).

²⁷ Карманов Сергей Гордеевич (1894–1924) — химик-органик, преподаватель Уральского университета.

²⁸ Бушков Николай Александрович — металлограф, профессор химико-технологического факультета Уральского университета.

²⁹ Грум — В. Е. Грум-Гржимайло.

³⁰ Безбородько Николай Иванович (1883–1942). Минералог, петрограф. Доктор геолого-минералогических наук. Недолго читал курс в Уральском горном институте. Профессор Киевского университета, работал в Институте геологии АН УССР. В 1938 г. арестован, обвинен в национализме, в сокрытии месторождений полезных ископаемых и их запасов. Осужден на 12 лет. Умер в 1942 г. в Онеглагере НКВД. Реабилитирован в 1957 г.

³¹ Попов Евгений Евгеньевич (1890–1938). Геолог, стратиграф, палеонтолог. Исполнял ообязанности профессора палеонтологии Свердловского горного института (1931–1933), доцент Уральского горного института (с 1933 г.). В 1936 г. арестован по обвинению в принадлежности к троцкистско-зиновьевской организации. В 1937 г. выслан на Алдан, работал на приисках. Отправлен на Колыму, замерз на пешем этапе из Магадана. Реабилитирован в 1956 г.

³² Шадлун Николай Акимович (1883–1932). Один из ведущих геологов Урала. Профессор горного факультета Уральского политехнического института (с 1926). В 1930 г. арестован, вскоре освобожден. Умер в Свердловске в 1932 г.

³³ Шубников Михаил Алексеевич (1924–1945). Сын Алексея Васильевича и Ольги Михайловны. Одаренный ученик, в возрасте 18 лет, после окончания школы, был призван на воинскую службу, отучился год в военном училище и попал на фронт. Погиб 19 апреля 1945 г. Похоронен в Польше на воинском кладбище у бывшего г. Зонненбурга.