Галилео Суперстар
Немногим более десяти лет осталось до юбилея, который едва ли будут праздновать. Четыреста лет назад, 22 июня 1633 года пожилой астроном Галилео Галилей встал на колени перед трибуналом инквизиции и торжественно отрекся от учения о движении Земли. Галилею было 69 лет. Отречение сделало его одним из самых знаменитых ученых. С годами его стали называть мучеником науки, борцом за свободу мысли. Его биография превратилась в агиографию, в любых жизненных коллизиях Галилея стали замечать глубокий символизм и значение. Сложный характер Галилея густо позолотили, очистили от неудобных историй, вместо человека стал миф — обычное дело. Разница в том, что Галилей перерос историю науки, стал общечеловеческим героем и мифом.
Он единственный ученый, который даже спустя четыреста лет горячо интересует художников, писателей, музыкантов. О нем написана пьеса Бертольта Брехта, которую полвека назад поставили в Театре на Таганке, причем роль Галилея сыграл Владимир Высоцкий. Есть опера-портрет Галилея композитора Филипа Гласса и рок-опера о Галилее группы Haggard. Дело небывалое: трудно представить оперу о жизни Дарвина или пьесу про Ламарка.
Понятно, что громадная популярность Галилея связана не с астрономическими открытиями, а с его трагедией: столкновением с могучей властной силой, отречением от своих мыслей и мифическим протестом (апокрифической фразой «И все-таки она вертится!»).
Стоит коротко напомнить вехи биографии Галилея, в первую очередь весьма далекие от его растиражированного образа.
Он родился в 1564 году в небогатой семье музыканта, по настоянию отца стал учиться медицине, в университете приобрел вкус к математике. Уже в молодости прослыл за человека упрямого и беспокойного. Отец не смог оплатить весь курс обучения, а казенного пособия Галилею не дали. Он оставил учение, занялся изобретательством и преподаванием математики.
Язвительный, своевольный характер Галилея (а также его большой литературный дар) показала история с тогами. Когда Галилей читал лекции в университете, всех профессоров обязали надевать тогу при любом выходе на публику. 26-летний Галилей был против новшества и написал сатиру, где предлагал отказаться не только от тоги, но и вообще от одежды, и ходить голыми, чтобы справедливо оценивать достоинства друг друга. В этом, по Галилею, была бы только польза. Если бы люди ходили голыми, то молодой жене после свадьбы не приходилось бы жаловаться, что ее супруг, как оказалось, «слишком скудно экипирован», а другому мужчине не довелось бы жаловаться на свою жену, которая до свадьбы прятала за одеждой «столь малое входное отверстие», что ему теперь «негде разместить свой инвентарь». Более того, в тогах неудобно ходить, например, в публичный дом, а это может привести к греху рукоблудия. Вывод: одежда — такое же изобретение дьявола, как артиллерия, а тога хуже всех других одеяний, ее с удовольствием носят разве что фарисеи, раввины и доктора прав: пользуясь словами Пелевина, люди творческих, но немного двусмысленных профессий.
Галилей был высокомерным, честолюбивым и легко наживал врагов. Оппонентов не гнушался называть идиотами, фиглярами, а их мысли — кусками «полнейшей тупости».
В 45 лет Галилей узнал про изобретение нового оптического приспособления, которое позволяло рассматривать находящиеся вдалеке предметы, и успешно сделал такое же с помощью двух линз. Первым делом он продал увеличительную трубу властям Венеции, затем путем опытов за несколько месяцев добился увеличения с трех-четырехкратного до тридцатикратного и поднял трубу к небу.
Открытия посыпались, как из рога изобилия. Галилей обнаружил, что поверхность Луны неровная, нашел спутники Юпитера, пятна на Солнце, открыл фазы Венеры, обнаружил множество невидимых прежде звезд. Открытия скоро нашли признание.
Автор книги «Галилей и отрицатели науки» Марио Ливио (Mario Livio) — астрофизик, а не историк или писатель. В биографии он не сумел выдержать отстраненный тон и сбивается на агиографию, зато в рассказе про астрономические открытия приводит действительно любопытные факты. Например, про Сатурн, чьи кольца de facto открыл Галилей. Недавно оказалось, что кольца были у Сатурна не всегда. Они появились примерно во времена динозавров и исчезнут через триста миллионов лет: вещество колец постепенно падает в виде пылевого дождя на планету и потихоньку исчезает. Фото с сайта apod.nasa.gov
Галилей прославился, поэты сравнивали его с Колумбом и Магелланом. Математики католической церкви признали почти все его астрономические открытия, а специальная церковная комиссия определила, что смотреть в трубу на небо не грешно.
Галилей сполна воспользовался славой. Новооткрытые спутники Юпитера он назвал в честь семейства своих покровителей Медичи — «медицейскими звездами», рассылал свои труды и телескопы великим князьям, кардиналам, герцогам. Те не оставались в долгу.
Но печальное стечение обстоятельств, в том числе смерть высоких покровителей, а заодно язвительный нрав самого Галилея, столкнули его со святой инквизицией. Галилея обвинили в следовании гелиоцентрической модели Коперника, которую он до этого обязался не пропагандировать. Его скандальное дело, кажется, было вызвано не научными притязаниями, а политикой, в том числе личной обидой Папы Римского, который посчитал себя оскорбленным в одной из последних книг Галилея (см. разбор этого сюжета в блестящей книге И. С. Дмитриева Упрямый Галилей).
В итоге Галилею пришлось принести отречение — и это событие превратило его в великого трагического героя.
Очарование этой трагедии привлекает не только творцов культуры, но и историков, а еще больше биографов. Жизнеописания Галилея до сих пор выходят с завидной регулярностью, хотя обычно история его жизни втиснута в прокрустово ложе мифа.
В романтическом духе написано большинство его биографий, в том числе недавно переведенная на русский язык книга астрофизика Марио Ливио Галилей и отрицатели науки (откуда мы выше уже пересказали историю с тогами). Она интересна в первую очередь как попытка использовать образ Галилея для критики современных антинаучных воззрений, особенно непринятия публикой теории эволюции и глобального изменения климата.
Несмотря на всеобщее образование и доступность популярной литературы и курсов по самым разным областям знания, просвещение идет медленно даже в развитых странах. В 2017 году исследование показало, что около 38% взрослых граждан США склонны верить, что Бог создал людей в их нынешней форме единовременно в пределах последних десяти тысяч лет. Обширное невежество и настороженное отношение многих слоев общества к науке — тема важная и интересная, однако Ливио затрагивает ее лишь мимоходом, несмотря на заявленную тему книги. Микеланджело, «Сотворение Адама» (около 1511 года). Изображение с сайта ru.wikipedia.org
Тема современных проблем не слишком ловко прикручена к биографии Галилея. Обычно в рассказ про Галилея просто вкраплены сравнения с нынешним временем, подчас курьезные. Особенно странным выглядит упоминание российского перебежчика из спецслужб, отравленного в 2006 году полонием Александра Литвиненко. Он, по сути, ставится на одну ступеньку с Галилеем как еще один борец с «тоталитарным режимом».
Самой близкой к Галилею фигурой в новейшей истории был ботаник Николай Вавилов. В его судьбе роль инквизиции играла лысенковщина, а финал оказался даже более трагичным, чем у Галилея. Это сравнение двух крупных ученых ускользнуло от внимания Ливио, хотя именно его можно было бы хорошо разыграть в две партии, показав, как в истории науки воплотился почти один и тот же сценарий. Фото с сайта ru.wikipedia.org
Мало обоснованным выглядит и сравнение истории Галилея с пресловутой борьбой креационизма и дарвинизма. Сложно представить, что кого-нибудь сегодня арестуют за дарвинизм. Сама тема религиозного реванша в высокотехнологичном XXI веке любопытна и важна, но Ливио ее не анализирует, а только приводит как пример абстрактного «отрицания науки». То же относится к проблеме неприятия властями разных стран выводов об изменении климата.
Глубокого анализа «отрицания науки» в книге, увы, нет. Мысли автора о связи нынешних проблем и Галилея остаются не вполне понятными.
Что касается самой биографии Галилея, она изложена без критического анализа и изобилует эмоциями. Ливио не стесняется показывать свое отношение к противникам Галилея, называет их труды «книжонками», реплики «злопыхательскими», а их самих «злобно-изобретательными». В такой стилистике драма Галилея немного отдает детским утренником с картонными злодеями.
Сам Галилей, напротив, величествен во всем. Даже мелочи приобретают в книге глубочайший смысл и значение. Ту же сатиру про ношение тоги Ливио превращает в подлинный подвиг мысли. Превращение осуществляется в два хода — сначала словами «может быть», затем словами «скорее». Вот так: «Очень может быть, что Галилей возражал не просто против тоги как таковой. Скорее, он использовал распоряжение касательно тоги как символа догматического принятия авторитета Аристотеля многими учеными своего времени»...
Галилей в изложении Ливио смотрится вполне религиозным персонажем и даже назван «первомучеником», символом научной свободы и борьбы за свободу мысли. Впрочем, этим грешат и другие биографии Галилея.
Книга Ливио отличается от прочих одним несомненным плюсом. В ней недурно прописано, как и почему Галилей заложил новые, научные принципы познания мира. До Галилея мир фактически был полностью понятным, его давным-давно объяснили Библия, святые отцы и Аристотель. Галилею выпал жребий открыть новые горизонты для изучения. Ему же, по Ливио, принадлежит открытие математической познаваемости мира, того поразительного факта, что уравнения и цифры прекрасно описывают природу. Демонстрация роли Галилея в научной революции в целом компенсирует недостатки книги. Да и вообще новая книга о Галилее никак не может быть лишней.
В дореволюционных фотосалонах портреты Галилея продавались наряду с портретами спортсменов, модных артистов и писателей. Представьте, что в сегодняшнем газетном киоске портрет Галилея станет продаваться рядом с портретами Криштиану Роналдо или Леонардо Ди Каприо. Полтора века назад такая ситуация была обычной. Впрочем, портретов писателей в газетных ларьках теперь тоже нет