Про дам и их кавалеров

Александр Мещеряков
«Троицкий вариант — Наука» №17 (436), 26 августа 2025 года

Оригинал статьи на сайте «Троицкого варианта»

Между прочим, знал я сестер-двойняшек Свету и Катю. Очень симпатичные: светлые волосы, голубые глаза. Они были крепко привязаны друг к другу и никогда не расставались — повсюду ходили парой. Света была на несколько минут старше, а потому побойчее.

Они росли в Марьиной Роще, славной хулиганистыми пацанами, но те их побаивались. Сестры были миниатюрными, но дрались отчаянно, знали приемчики и туфельками с остренькими носами безошибочно попадали в пах. После школы они поступили в текстильный институт и синхронно мечтали стать модельерами. Им казалось, что модельеры живут красиво.

На пути к мечте они уже сделали определенные успехи и обшивали себя сами — у их одинокой матери денег на глупости не было. На первом месте стояло калорийное питание. Никто не мог отличить сестер друг от друга, но они этим не пользовались и сдавали экзамены по-честному — каждая за себя. При этом в зачетках у них стояли одинаковые оценки. По преимуществу — троечки, но историю КПСС они знали на «отлично», так что Свету выбрали комсоргом группы из тридцати девиц. Она этим очень гордилась и устраивала разные мероприятия: политинформации, походы на овощебазу, соревнования по пинг-понгу и танцы до упаду.

На танцы как-то раз явился громадный рыжий голландец Хендрик. Он был русистом и изучал обсценную лексику жителей тогдашних советских городов. Обе сестры были большими мастерицами по этой части — как говорится, «в Марьиной Роще люди проще». Но первой с голландцем заговорила все-таки Света, и это решило дело, ибо лингвисты, как известно, падки на информанток. Света поприветствовала голландца примерно так: «Какого хрена ты сюда приперся, сучий потрох? Девок наших портить надумал? Накось, выкуси! А про ваших рабынь любви в квартале красных фонарей я сама доклад на политинформации делала! А про наркоту вашу моя сестренка выступала. Рыжий пыжик, где твой чижик?» Ну, и еще что-то в том же духе, вызывающем восторг настоящего филолога. В приличном обществе не повторить. В общем, Хендрик пригласил Свету на медленный танец, и вскоре они договорились пожениться, что было для Кати большим ударом, ибо при таком раскладе она оставалась не у дел.

Однако Хендрику нужно было уезжать — научная командировка подошла к концу, а зарплату за изучение советской обсценной лексики платили только в Амстердаме. Он уехал, а Света сбивалась с ног, чтобы обзавестись бесконечными справками для разрешения на брак с иностранцем. Об этом стало немедленно известно начальству текстильного института. Провели комсомольское собрание, устроили проработку: куда ты, мол, стерва, намылилась? В сердце НАТО? Пошла ты в жопу! Еще один необдуманный шаг — и мы тебя из комсомола вытурим!

На том собрании Света рыдала в три ручья и оправдывалась: «Я ж не просто так, не из вредности и не для удовольствия, я хочу в Амстердаме комсомольскую ячейку организовать! И конкретно изучать с этими обкуренными гадами работы Владимира Ильича Ленина и читать вслух „Целину“ Леонида Ильича Брежнева». Но товарищи из комитета комсомола всё равно ей не поверили, вынесли строгий выговор с занесением в личное дело. После собрания Света снова плакала: «Мне без комсомольского билета, блин, как ударнику без барабана! Куда я на хрен членские взносы платить буду? А с почетными грамотами что будет? Тоже нафиг отберут?» Младшенькая по-своему утешала ее: «Ну хочешь, прошмандовка, я в эту Лапландию гребаную вместо тебя поеду? Всё равно твой мин герр голландский тебя от меня не отличает, а на комсомол я, так и быть, ради тебя наплюю!»

Вот она, настоящая жертвенность!

В результате Света все-таки в Голландию уехала — простая человеческая любовь победила привычку платить взносы. А Катя, чтобы с сестричкой почаще видеться, вышла замуж за араба. Другого голландца в Москве не сыскалось. Катя находила, что арафатка — вещь потрясная. «Это я вам как модельер со стажем скажу», — повторяла она в Париже, где ее суженый сутенерствовал, а сама она прислуживала у богатых французов. Что до Светы, то Хендрик устроил ее консультантом в научный центр по изучению Евразии. Мужья Светы и Кати подружились, перешли на «ты», при встрече крыли друг друга матом и заливисто хохотали. Никто из них членских взносов никуда не платил.

* * *

Предоставляю слово Ольге, красивой женщине со свободными манерами и без предрассудков.

«Позвал меня кавалер в ресторан. И не куда-нибудь, а сразу в „Метрополь“. А может, в „Националь“? Или это был „Славянский базар“? Неважно, главное, что в самом сердце нашей столицы. Большой театр рядом и до мавзолея Ленина пешком можно дойти. В общем, значит, свидание назначил. Человек солидный — костюм шевиотовый, двубортный, галстук с булавкой, белая рубашка с изумрудными запонками. И наружность, главное, не отталкивающая. Староват, правда, но это ничего. Зато крупная шишка в Министерстве путей сообщения. Или, может, морского транспорта? Не влияет. На входе в ресторан — холуй в малиновой куртке с золотыми галунами. Прям как в кино! Кланяется, улыбается криво, цилиндр снимает — мямлит „найс ту мит ю“. Это по-нашему „добро, значит, пожаловать“. Мой-то тут же в его цилиндр мелочишки подбросил. Ну, думаю, сейчас оторвусь! У кавалера и квартира отдельная имеется. Можно после ужина время приятно провести. В ресторанной зале фонтан бьет, а в самой его серединке амур как в чем мать родила сидит, очень чистенький, глазками из лука постреливает, из самородного золота сделан. Это ж „Националь“, а не кафе „Ёлочка“! Но мы в углу возле пальмы сели, так как-то привычнее, и чтобы платье брызгами не замочило. Красиво, только попугаев не хватает. Платье на мне обтягивающее, округлости и вмятости хорошо подчеркивает, это я у фарцовщицы купила в общественном туалете рядом с памятником Юрию Долгорукому. Он нашу Москву назло врагам основал.

Кавалер и говорит: „Ты такая обворожительная, я тебя люблю, мы с тобой в круиз по Черному морю отправимся на белом лайнере, у меня там каюта персональная приготовлена и кормят сытно“. Я обольстительно молчу. Я вообще-то из Архангельска, север люблю, но с обожаемым мужчиной и в Черном море не страшно.

Подлетает официант: чего изволите? Кавалер меня и спрашивает: „Что пить будешь? Шампанское?“ — „Мне бы водочки“. — „Сколько взять? Грамм 150 хватит?“ Ресторан дорогущий, я в таких редко бывала, а может, и никогда. Но тут я встала и гордо ушла. Взял бы как человек — бутылку. Тоже мне, любовник нашелся! А еще я тогда подумала: „Бедный он бедный, я такая красивая, а он меня больше никогда не увидит. Может, только во сне“».

Эта Ольга — женщина с богатым жизненным опытом. Она таких историй сколько хочешь расскажет, если ее по-человечески угостить.