Каролинский попугай

На этой иллюстрации австралийского художника-анималиста Питера Схаутена (Peter Schouten) изображен каролинский попугай (Conuropsis carolinensis) — самый знаменитый из попугаев, вымерших за последние несколько веков: он имел очень широкий ареал распространения и исчез буквально у нас на глазах.

Основным цветом оперения каролинского попугая был зеленый, с более светлым оттенком на животе. Голова, шея и плечи были ярко-желтыми, а лоб — ярко-оранжевым, постепенно становясь тусклее к макушке и щекам. Кроющие крыльев в районе плеч, а также перья на вершинах бедер были желтыми. Маховые перья имели темно-бурые внутренние опахала и желтые кромки внешних опахал. Длина тела птицы в среднем достигала 32 см, самцы были немного крупнее самок; окраска птиц разных полов не отличалась. Голая кожа вокруг глаз была белой, клюв — розовато-кремовым, радужина глаз — светло-карей. Молодые каролинские попугаи отличались от взрослых отсутствием оранжевого и желтого цветов в оперении, будучи полностью бледно-зелеными. Птенцы были покрыты серым пухом до 39–40 дней, когда у них наконец отрастали маховые и рулевые перья. Взрослый наряд птицы приобретали в возрасте около года.

Каролинский попугай обитал на территории США, восточную часть ареала занимал номинативный подвид, а к западу от Аппалачей жил C. c. ludovicianus, отличавшийся чуть более бледной, слегка голубоватой на пояснице окраской и меньшим количеством желтого цвета на крыльях. Вид был выделен систематиками в отдельный род Conuropsis, который был близок к группе небольших длиннохвостых попугаев Нового Света, известных под общим именем аратинги. Сравнительный анализ ДНК представителей этой группы в полной мере подтвердил предположения о месте каролинского попугая на эволюционном древе, выявив при этом высокую степень полифилии в рамках некогда единого рода Aratinga.

Точный ареал двух подвидов каролинского попугая, наложенный на ранние, спекулятивные предположения о его границах. Рисунок © Daniel Huffman с сайта audubon.org

Ареал каролинского попугая был значительно севернее, чем у всех остальных представителей отряда попугаеобразных. У западной формы он простирался от южной части Новой Англии, штатов Нью-Йорк и Пенсильвания на юг до Кентукки, Теннесси и американского побережья Мексиканского залива, продолжаясь на юго-восток до северной части Техаса и Оклахомы. Территория распространения номинативного подвида шла узкой полосой по побережью Атлантического океана от Чесапикского залива до Луизианы. Долгое время считалось, что ареал вида простирался от атлантического побережья до предгорий Скалистых гор. Но недавно проведенный скрупулезный анализ исторических свидетельств наблюдений вида и точек добычи музейных экземпляров наглядно показал, что два подвида практически не пересекались, имея крайне ограниченную область интерградации на северном побережье Мексиканского залива. В отличие от занимавших примерно тот же ареал странствующих голубей (Ectopistes migratorius), каролинские попугаи не имели столь же выраженной склонности к дальним кочевкам, поскольку были известны своей холодоустойчивостью и без особых проблем зимовали в пределах своего гнездового ареала. Лишь у западного подвида была прослежена склонность к сезонным миграциям в более благоприятные для жизни места; представители восточной расы жили оседло.

Средой обитания каролинскоихго попугаев были старовозрастные леса у рек и болот с высокими дуплистыми деревьями. Птицы жили в больших, шумных стаях по 200–300 особей. Гнездились в дуплах; кладка состояла из двух (реже — до пяти) белых яиц размером 34 на 28 мм. Питались в основном семенами деревьев — кипариса, каркасного дерева, бука, платана, вяза, сосны, клена, дуба, а также целого ряда кустарников и травянистых растений. Попугаи охотно ели и фрукты, в том числе яблоки, виноград и инжир, которые нередко находили в садах и частных владениях и потому считались сельскохозяйственными вредителями. Хорошо известно пристрастие этого вида к дурнишнику (Xanthium strumarium) — растению, содержащему токсичный гликозид ксантострумарин. Содержание в привычном меню попугаев ядовитых растений, по некоторым данным, сказывалось на свойствах их мяса. Американский орнитолог и художник-анималист Джон Одюбон (1785–1851), автор труда «Птицы Америки», писал, что отведавшие каролинских попугаев домашние кошки погибали. Сами же птицы жили довольно долго — по крайней мере, в неволе: так, одна пара содержалась в зоопарке Цинциннати более 35 лет.

Знаменитый рисунок стайки каролинских попугаев авторства Джона Джеймса Одюбона, 1833 год. Изображение с сайта johnjames.audubon.org

Зимой 1780 года стая ярких, шумных каролинских попугаев, вероятно занесенная штормовым ветром, напустила страху на набожных европейских иммигрантов, которые жили в городке Шохари (Schoharie) на севере штата Нью-Йорк. Как это было модно в те годы, люди сочли незнакомое им явление природы знамением скорого конца света. Местным жителям едва ли с тех пор стало тяжелее жить, а вот попугаю в масштабах истории была уготована роль черного кота из известной песни. Его ареал начал схлопываться с востока на запад вслед за заселением материка человеком и сведением лиственных лесов на востоке и юго-востоке Соединенных Штатов. Одюбон уже в 1831 году отметил снижение численности этих птиц, а после 1860 года их встречи за пределами Флориды стали редкостью. На рубеже XIX и XX веков ареал вида оказался ограничен болотами центральной части вышеупомянутого полуострова. Последняя доподлинно известная дикая особь была убита именно здесь, в округе Окичоби, в 1904 году. Инкас, последний из живших в неволе каролинских попугаев, умер в зоопарке Цинциннати 21 февраля 1918 года; годом раньше умерла его подруга по кличке Леди Джейн. Дополнительные сообщения о наблюдениях этой птицы поступали до конца 1930-х годов, но подтверждения не получили. В 1939 году Американский орнитологический союз объявил об исчезновении вида.

Каролинский попугай по кличке Дудлз (Doodles), домашний питомец Пола Барча (Paul Bartsch), запечатленный своим хозяином в 1906 году. Фото с сайта en.wikipedia.org

В вымирании каролинского попугая были задействованы несколько факторов, и все они носили антропогенный характер. Помимо масштабных вырубок леса на нужды сельского хозяйства и промышленности в XVIII–XIX веках значительную роль сыграл отстрел птиц для разных целей, в числе которых были декоративное использование перьев, в частности для украшения женских шляп, и борьба с попугаями как с вредителями плодовых и посевных культур. Немаловажное значение имели отлов для торговли в качестве домашних питомцев и, возможно, вселение в Северную Америку для опыления посевов европейских медоносных пчел, которые конкурировали с пернатыми за гнездовые дупла. Американский орнитолог Ноэль Снайдер (Noel F. R. Snyder) предположил, что возможной причиной вымирания вида могла быть гибель от болезней домашней птицы — правда, документально зафиксированных случаев подобного рода отмечено не было.

Полное вымирание каролинского попугая в начале XX века представляется в некоторой степени загадкой. В отсутствие промышленной добычи птиц ни один из упомянутых негативных факторов сам по себе едва ли мог быть фатальным для многочисленного вида стайных птиц, обладавших широким ареалом. Очень многие виды попугаев с других материков ведут аналогичный образ жизни и подвержены тем же рискам, однако ни австралийским какаду, теснимым к тому же массой чужеродных видов, ни африканским жако, отлов которых издавна служил источником доходов для местных жителей, исчезнуть было не суждено. Уязвимость каролинского попугая перед человеком усугубила его уникальная видовая особенность, о которой не раз писали при жизни вида натуралисты и охотники, — привычка попавших под выстрелы стай не улетать сразу же. Птицы вновь и вновь кружили над местом расправы в тщетной попытке помочь пострадавшим соплеменникам, но лишь подставлялись под новые удары и позволяли таким образом перебить большую часть стаи.

Досада от утраты одного из красивейших эндемиков североамериканского континента усугубляется тем, что известно несколько задокументированных случаев размножения каролинских попугаев в неволе — например, размножались птицы, содержавшиеся у видного американского орнитолога Роберта Риджуэя. Отсутствие четкой программы по разведению угасающего вида не позволило вовремя внедрить его в культуру и сохранить хотя бы в условиях зоопарков и питомников.

Тушка каролинского попугая в Национальном музее естественной истории в Вашингтоне. Этот взрослый самец — одна из птиц, родившихся в условиях неволи в частной коллекции американского орнитолога Роберта Риджуэя в сентябре 1902 года. Фото с сайта forbes.com

Усилиями немецкого орнитолога Ганса фон Берлепша небольшая популяция из примерно 20 особей этого вида оказалась на воле в Германии, в окрестностях замка Зеебах (Burg Seebach) в городе Мюльхаузен. Однако на Рождество 1876 года все птицы были застрелены отцом владельца трактира в соседней деревне. Поскольку тушки попугаев были впоследствии найдены в закопченном виде, цель этого поступка была банальна — для еды или, возможно, для продажи в качестве необычного блюда. Таким образом были похоронены надежды на сохранение вида даже в качестве сомнительной, но перспективной для дальнейшей реинтродукции роли чужеродного вида в Центральной Европе.

Чучело каролинского попугая в Учебно-исследовательской коллекции Лавальского университета (Канада). Фото © Simon Barrette с сайта commons.wikimedia.org

В музейных и частных коллекциях по всему миру насчитывается более 720 тушек и чучел, а также 16 полных скелетов каролинского попугая. В России увидеть чучела этой птицы можно в Зоологическом музее МГУ (Москва) и Зоологическом музее ЗИН РАН (Санкт-Петербург), где они находятся на постоянной экспозиции.

Иллюстрация © Peter Schouten из книги «A Gap in Nature: Discovering the World's Extinct Animals».

Павел Смирнов