«Иллюстрированная история орнитологии». Отрывок из книги

Глава 6. Новизна полевой работы (отрывок)

Открытие территории

Придо Джон Селби. Беркут, самка. Из книги П. Дж. Селби «Иллюстрации британской орнитологии», ок. 1830 г. Аристотель первым признал, что каждой паре орлов требуется собственное пространство

Чуть больше века назад людей, занимающихся наблюдением за птицами, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Сегодня их несколько миллионов. Первые натуралисты, наблюдавшие за птицами, слыли эксцентричными и переживали трудные времена. Этих людей не только считали «странными», профессиональные орнитологи относились к ним агрессивно, презирая и принижая их увлечение наблюдением и изучением птиц в полевых условиях. В то время «настоящая» орнитология состояла из таксономии и классификации, и ею занимались профессионалы-орнитологи в музеях. Один из них в нескольких строках охарактеризовал ситуацию не просто с намеком на сарказм:

Популярная орнитология с ее интересом к диким лесам, зеленым полям, речным и морским берегам, песням птиц и множеству удивительных вещей, связанных с природой под открытым небом, — это больше развлечение. Но систематическая орнитология, будучи составной частью биологии, науки о жизни, более поучительна и потому более важна¹.

Генри Стейси Маркс. Наука — это измерение. 1879 г. В период с XVIII до начала XX в. считалось, что подлинное изучение птиц возможно только в рамках «музейной» орнитологии, и ученые в музеях насмехались и презирали полевых орнитологов, таких как Селу

Против этого течения и решил двигаться Эдмунд Селу в 1890-х гг. По сравнению с братом, неординарным знаменитым африканским охотником на крупную дичь, младший Селу действительно казался эксцентричным. Застенчивый, скромный и социально неадаптированный Эдмунд предпочитал компанию птиц людям. С книгой Селу «Наблюдение за птицами» (Bird Watching), опубликованной в 1901 г., связано как появление термина «бёрдвотчинг»^I, так и методики. Но наблюдение за птицами, которым занимался Селу, очень отличалось от того, что сегодня понимается под бёрдвотчингом. Страсть Селу к наблюдению за птицами в их естественной среде обитания была продиктована научным интересом, и именно поэтому орнитологи в музеях чувствовали угрозу и считали, что деятельность Селу и его последователей — это вторжение на их территорию.

Первая научная статья Эдмунда Селу была опубликована в 1899 г. в журнале The Zoologist; в ней описывались наблюдения за парой гнездящихся козодоев, проводившиеся с близкого расстояния из-за кустарника бузины. Это было поразительно: никто (кроме охотников), по-видимому, прежде не наблюдал за дикими птицами подобным образом, и результаты говорили сами за себя. Редактор The Zoologist отметил уникальное исследование Селу похвалой, а газета The Saturday Review заявила, что Селу превзошел Гилберта Уайта в наблюдениях за козодоями, назвав ученого «прирожденным полевым натуралистом»².

Генри Леонард Мейер. Обыкновенный козодой. Из книги Генри Леонарда Мейера «Рисунки птиц Британии» (Illustrations of British Bird), 1837–1844 г. В начале XX в. Эдмунд Селу был первым, кто проводил наблюдения за птицами из укрытия и фиксировал их брачное поведение. Славу ему принесли наблюдения за обыкновенным козодоем

Селу не просто наблюдал за птицами: у него была миссия, он считал себя первопроходцем. Эдмунд Селу хотел изменить орнитологию, положить конец убийствам птиц для коллектирования и классификации, и выразил свою точку зрения следующим образом: «Зоолог будущего должен быть совсем другим человеком: нынешний не достоин своего звания. Он должен выходить из кабинета с биноклем и блокнотом, приготовившись видеть и размышлять»³. Идея об отказе от ружья в пользу бинокля была по-настоящему новаторской. Неудивительно, что профессионалы ненавидели Селу.

Эдмунда Селу вдохновляла дарвиновская теория полового отбора, согласно которой различия в облике и поведении между полами являются следствием конкуренции за брачного партнера. Самцы в процессе эволюции стали крупнее и сильнее самок, потому что таким образом они получали преимущество в борьбе за самок. Самцы также приобрели более замысловатые украшения, потому что самки считали таких самцов более привлекательными и предпочитали спариваться именно с ними. Осознавая, что концепция полового отбора, так же как и естественного отбора, — это всего лишь теория, которая была сформулирована преимущественно на основе наблюдений за животными в неволе, Селу хотел выяснить, существует ли половой отбор в природе.

Наблюдая за такими разными птицами, как турухтаны и грачи, Селу решил, что половой отбор существует, и за тридцатилетний период написал ряд книг, в которых изложил свои наблюдения и идеи. Однако в наши дни, читая эти книги, трудно разобраться, что же именно открыл Селу. Конечно, в этих сочинениях есть великолепные описания поведения птиц, и, вне всякого сомнения, Селу был проницательным наблюдателем. Но из-за того, что Селу так легко переходит на витиеватый и напыщенный слог, его книги зачастую тяжело читать и еще труднее разобраться, есть ли в них какие-то общие выводы. Вот, например, как Эдмунд Селу пишет о брачных демонстрациях чомги:

[Это] главным образом физиологическая реакция на половой стимул, — за исключением сосредоточенности взгляда птицы на частях тела, так неожиданно выставляемых напоказ под влиянием такового стимула, — приводящая к ее препотентной передаче путем наследования, которая будет включать в себя подобные вариации, случающиеся время от времени, так же, как, возможно, включаются в сферу подобной препотенции вышеупомянутые части⁴.

Интересно, выглядело ли сочинение Селу таким же бестолковым в глазах его современников? В эпоху, когда к многословности относились более терпимо, некоторые, вероятно, сочли его умным. Но очевидно одно: Селу стал вдохновителем, пионером полевых орнитологических исследований. Он заложил начала полевой орнитологии. Дэвид Лэк считал Эдмунда Селу особенно влиятельной фигурой в истории орнитологии. Но репутация Селу в большей степени связана с тем, что он сделал, чем с его открытиями. В некотором смысле Селу не открыл ничего иного, кроме метода изучения птиц в естественной среде обитания: он не обнаружил новых значительных фактов, не предоставил четко сформулированное подтверждение действия полового отбора и не выдвигал какие-то значительные собственные теории, по крайней мере такие, что выдержали бы проверку временем⁵.

Что касается натуралистов, оказавших влияние на последующие поколения орнитологов в дальнейшем, то заслуга принадлежит другому ученому начала XX в. Гораздо менее известный Генри Элиот Говард сформулировал концепцию территории у птиц. Его книга «Территория в жизни птиц» (Territory in Bird Life) стала одним из самых влиятельных сочинений XX в. о птицах. Сегодня почти забытая, в свое время эта книга вызвала ажиотаж среди орнитологов, продемонстрировав, что представление о территории относится к самым важным концепциям биологии птиц. В какой-то момент о людях, изучавших птиц, говорили, что из-за идей Говарда они рискуют «помешаться на территории». Немного позже великий биолог-эволюционист Эрнст Майр более сдержанно, и не без основания, как мы увидим далее, выразил свое мнение, просто прокомментировав, что книга Говарда «вызвала в среде орнитологов больше обсуждений, чем любая другая из недавно опубликованных»⁶.

Состоятельный орнитолог-любитель Генри Элиот Говард родился в Киддерминстере, Западный Мидленд, в 1873 г. Он учился в школе Сток-Хаус в Сток-Поджесе^II и в Итоне и с детства питал страсть к естественной истории. В Мейсон-колледже, который позже стал Бирмингемским университетом, он изучал инженерное дело, а потом стал директором крупной сталелитейной компании Вустершира. В свободное время Говард продолжал наблюдения и изучение птиц⁷. Говарду повезло: на территории его поместья Клэрленд с видом на реку Северн была удивительная природная среда, от заросших тростником озер до вересковой пустоши, и огромное разнообразие птиц, в том числе несколько видов овсянок и славок. Когда Говарду было за тридцать, он решил, что славки — это группа птиц, которая больше всего подходит для тщательного изучения, и начал систематические наблюдения за их поведением в дикой природе.

Это был отличный выбор. Славки — перелетные птицы, поэтому их брачное поведение гораздо более ярко выражено и заметно по сравнению с оседлыми видами, что значительно облегчало наблюдения Говарда:

Поскольку весенний перелет предпринимается в целях размножения, возможно, стимулом к такому долгому и трудному путешествию служит начало первичной стадии развития половых органов. Кроме того, самцы прилетают раньше самок, и этот факт невероятно помогает нам определить истинное значение большинства их действий⁸.

Говарда вдохновлял Эдмунд Селу, который был на пятнадцать лет его старше, и, как и Селу, Говард восторгался Дарвином и стремился найти доказательства действия полового отбора в дикой природе. Говард интересовался брачным поведением птиц, и большинство его наблюдений было сосредоточено на первых стадиях сезона размножения — формировании пары, территории, ухаживании и спаривании, — о которых он сообщает с удивительной смесью стыдливости и беззастенчивого энтузиазма. Несмотря на его восхищение Дарвином, Говард был разочарован тем, что Дарвину пришлось полагаться на сведения о поведении птиц, полученные «из вторых рук» от Джона Дженнера Уира и Бернарда Брента, чтобы сформулировать свою теорию полового отбора. Критика Говарда была справедлива: до начала XX в. все сведения о поведении животных представляли собой не более чем насыщенные антропоморфными трактовками истории о домашних или наполовину одомашненных животных, которые увековечил Джордж Роменс в популярной книге «Ум животных». Говард считал такие наблюдения бесполезными по сравнению с «беспристрастным исследованием дикой природы»⁹.

Тем не менее, чем больше Говард наблюдал за славками, тем меньше его удовлетворяла дарвиновская «живописная теория», как он ее называл, полового отбора. Он просто не видел, чтобы самцы конкурировали за самок или чтобы самки выбирали между самцами, как предполагал Дарвин. Большинство драк между самцами, свидетелем которых стал Говард, происходили еще до прилета самок. Когда же самки появлялись, то, казалось, их странно не интересовали демонстрации самцов. В 1910 г. Говард говорит в описании тростниковой камышевки:

Тем, кто обращал внимание на привычки птиц в сезон развития их половых органов, едва ли удалось не заметить драки, так часто случающиеся между самцами одного и того же вида. Дарвин считал, что первичной целью таких битв является обладание самкой, но... я склонен думать, что обладание территорией имеет большее значение для самца...¹⁰

По сравнению с претенциозной путаницей Селу, читать ранние описания поведения разных видов славковых, выполненные Говардом, — одно удовольствие. Рассказывая простым понятным языком, автор демонстрирует потрясающий энтузиазм и великолепную способность описывать именно то, что он видел. Говарда особенно интересовало, что происходит в голове у птиц, различия между разными особями, — о чем большинство других орнитологов умалчивали, — так как он был убежден, что, поняв, как птицы думают, можно было бы объяснить их поведение.

Стараясь примириться с представлениями о разуме птиц, Говард обратился за консультацией к профессионалу: профессору зоологии в Бристольском университетском колледже Конви Ллойду Моргану. В значимой книге Моргана «Привычка и инстинкт»^III (1896) приводилось много примеров наблюдений за птицами, а одна глава называлась «Несколько привычек и инстинктов в период спаривания»¹¹. Морган стал постоянно консультировать Говарда, не имевшего надлежащего биологического образования, кроме школьного курса. Конви Ллойд Морган тоже интересовался проблемой разума у животных, и он первым задался вопросом, могло ли такое поведение, как выпрашивание птенцами пищи или миграции птиц, превратиться в инстинкт — старая добрая история о врожденном и приобретенном. Благодаря новаторским достижениям Моргана в области зоопсихологии перед орнитологами, и особенно такими, как Говард, наблюдавшими за птицами в дикой природе, было поставлено огромное число новых удивительных вопросов. Морган был наставником Говарда в течение двадцати пяти лет и старался удержать орнитолога-любителя в рамках науки за счет развития его способностей наблюдателя, не позволяя вдаваться в сомнительный антропоморфизм и метафизику. Морган преуспел в этом лишь отчасти, и, как заметил Дэвид Лэк через много лет после смерти Говарда, одержимость Говарда «разумом» птиц завела его в «сферу восторженной метафизики, где, во всяком случае, пока у него не было последователей»¹². Конви Ллойд Морган также признавал, что понимание разума птиц — слишком сложная, слишком обширная и трудноразрешимая проблема для Говарда (и на самом деле для любого другого), и сто лет спустя мы лишь немного продвинулись в нашем понимании умственной деятельности птиц.

Результаты наблюдений Говарда за славками вышли в девяти отдельных частях, первая из которых, опубликованная в 1907 г., была посвящена обыкновенному сверчку. «Британские славки» — это роскошное, дорогостоящее и великолепно иллюстрированное издание. Рисунки и фотогравюры были выполнены датским художником и естествоиспытателем Хенриком Грёнволлем под руководством Генри Элиота Говарда, и, с моей точки зрения, лишь очень немногие иллюстрации, на которых изображены ухаживание и драки птиц, превосходят рисунки Грёнволля¹³.

Хенрик Грёнволль. Драка славок-черноголовок. Иллюстрация из книги Генри Элиота Говарда «Британские славки», 1909 г. Генри Элиот Говард открыл, развивал и пропагандировал концепцию территории в жизни птиц. В его книгах представлены одни из лучших иллюстраций поведения птиц. На этом рисунке Хенрик Грёнволль изобразил, как два самца славки-черноголовки (в присутствии самца пеночки-теньковки) дерутся за границы территории

Изучение поведения диких птиц совсем не вписывалось в рамки приоритетных направлений зоологии, основу которой в начале XX в. составляли, преимущественно, эмбриология и сравнительная физиология. Поведение наряду с эволюцией относили к разряду «философской естественной истории», которая с ее причудливыми идеями находилась в стороне от того, что считалось настоящей, фактической наукой. Однако не все отвергли это направление исследований: некоторым удалось понять, что полевая орнитология открывает новые горизонты. Среди таких людей был издатель Гарри Уитерби, который в 1907 г. основал влиятельный журнал British Birds, где впоследствии были опубликованы материалы оживленных дискуссий, к которым привела идея Говарда о территории.

Еще одна ключевая фигура той эпохи — Джулиан Хаксли, внук зоолога Томаса Генри Хаксли (Гексли). Томас Генри Хаксли известен как «дарвиновский бульдог» за отстаивание теории естественного отбора, особенно в противостоянии с епископом Уилберфорсом на знаменитом заседании Британской ассоциации содействия развитию науки в Оксфорде в 1860 г. Еще в подростковом возрасте наблюдение за птицами превратилось в хобби прирожденного дарвиниста Джулиана Хаксли, и несколько лет спустя, под влиянием книги Селу «Наблюдение за птицами», он заинтересовался поведением птиц и особенно его интерпретацией с эволюционной точки зрения. Получив в 1909 г. степень по зоологии в Оксфорде, Хаксли стал там же преподавать зоологию. Еще до конца не определившись с темой будущей исследовательской работы, весной 1912 г. Хаксли провел свои пасхальные каникулы, вместе с братом изучая на водохранилище Тринг поведение ухаживания у чомги. Статья, опубликованная в 1914 г. по результатам этой работы, представляла собой образец ясности мышления и стала вехой в изучении поведения животных. Я помню, как, еще будучи студентом, услышал рассказ об этом исследовании, и меня воодушевил удачный выбор птицы, которая все делает на виду (в отличие от скрытных славок Говарда), и тот факт, что менее чем за две недели Хаксли удалось сделать ценный вклад в орнитологию.

Придо Джон Селби. Чомга. Из книги П. Дж. Селби «Иллюстрации британской орнитологии», 1825–1841 гг. Джулиан Хаксли был новатором в изучении поведения животных: его исследование ухаживания у чомги, выполненное всего за десять дней во время пасхальных каникул в 1912 г., стало классическим

Джулиан Хаксли, так же как Селу и Говард, интересовался вопросом о половом отборе, а выполненные им наблюдения за поведением чомги подтверждали некоторые факты, зафиксированные Говардом при изучении славок. В отличие от данного Дарвином описания полового отбора, где он утверждал, что ритуалы ухаживания появились в процессе эволюции, чтобы помочь самцам и самкам обрести партнера, Хаксли заметил, что брачные демонстрации у чомги начинались уже после формирования пары, в связи с чем возникал вопрос: для чего служат эти демонстрации с удивительными позами, движениями и позывками. С точки зрения дарвинизма такое поведение должно было выполнять какую-то функцию. Хаксли пришел к выводу, что демонстрации служат для укрепления уз между партнерами¹⁴. Это логичное умозаключение, которое и сегодня продолжают использовать для объяснения иначе необъяснимого поведения членов пары. Но в некотором смысле это простой компромисс. Утверждение о том, что определенное поведение помогает сохранять моногамию, — это просто иной способ сказать, что мы представления не имеем, для чего оно служит. Интересно, что теперь мы знаем: моногамия у птиц не поддерживается столь усердно, как когда-то полагали Хаксли и Говард. До настоящего времени, поскольку никто не придумал, как толком за это взяться, идея об «узах между партнерами» остается одной из крупнейших неисследованных концепций в орнитологии. Есть какие-нибудь соображения на этот счет?

Именно во время первых наблюдений за славками Говард осознал значение территории, о чем он впервые упоминает в описании пеночки-теньковки в 1908 г.: «Гнездовая территория — вопрос огромной важности для самцов, который часто приводит к серьезной и затяжной борьбе, когда двое самцов желают занять один и тот же участок»¹⁵. Впоследствии, по мере завершения описаний других славок, Говард постепенно совершенствовал свои идеи, обнаружив, что Дарвин ошибался в другом отношении, по крайней мере, когда речь шла о славках: самцы соперничают не из-за самок, а из-за территории. Генри Элиот Говард обсудил свои идеи о территории и половом отборе с Морганом. Морган понимал, что по сравнению с теорией разума это более продуктивное русло, в которое можно направить энергию Говарда, и в письме от 5 февраля 1915 г. предложил Говарду написать «маленькую книгу, содержащую основные выводы»¹⁶.

Книга «Территория в жизни птиц» вышла в 1920 г., и в ней содержалось совершенно определенное послание: территория — это главное правило, возможно, даже закон жизни птиц. Для создания иллюстраций к книге Говард опять пригласил Хенрика Грёнволля и еще одного замечательного художника-анималиста, Джорджа Лоджа; оба художника превосходно изобразили птиц в действии. Вкратце главные выводы Говарда о территории заключались в следующем. Самцы птиц, благодаря драчливости, весной занимают территории и охраняют их от других самцов того же вида, рассредоточиваясь по округе, и таким образом число их ограничивается. Территория гарантирует наличие корма для птенцов и обеспечивает средства для укрепления уз между партнерами. Хозяева территории практически непобедимы на своем участке; самцы соперничают не из-за самок, а из-за территорий, а песни самцов и демонстрации служат как для устрашения других самцов, так и для привлечения самок.

Хотя «Территория в жизни птиц» получила несколько положительных оценок, в основном о книге отзывались снисходительно: известный орнитолог преподобный Фрэнсис Журден назвал ее «привлекательным и содержательным маленьким сочинением»¹⁷. Сразу после опубликования книга не произвела значительного эффекта на орнитологическое сообщество. Говард, наверное, был разочарован, но лишь немногие из великих новых идей в науке сразу получают признание. Морган, поощрявший Говарда написать книгу о территории, поскольку тот считал свои идеи недооцененными, должно быть, видел особую иронию в том, что новую книгу тоже проигнорировали¹⁸. Однако Моргану не стоило волноваться: эффект, когда он наконец проявился, оказался больше, чем Морган мог ожидать. Просто понадобилось некоторое время. Распространение новых идей в биологии зачастую происходит медленно, вероятно, из-за того, что необходимо преодолеть некоторый критический порог, прежде чем исследователи решат, что проблема заслуживает или требует более тщательного изучения. Как правило, более молодое поколение с энтузиазмом воспринимает новые идеи, тогда как более зрелые, опытные ученые-практики, видевшие, как идеи сменяют друг друга, знают, что в исследованиях существует множество тупиков, и, как предусмотрительные влюбленные, предпочитают понаблюдать за развитием событий, прежде чем брать на себя обязательства. Можно оценить, как менялся интерес к территории, посмотрев, сколько статей было опубликовано на эту тему до и после выхода книги Говарда: одиннадцать в период с 1900 по 1910 г., пятнадцать — с 1910 по 1920 г. и сорок восемь за десятилетие после публикации — увеличение, но незначительное, по сравнению с тем, что будет дальше.

На самом деле никто не обращал внимания на этот вопрос до тех пор, пока идеи Говарда не опубликовал Эдвард Макс Николсон в своей книге «Как живут птицы» (How Birds Live) в 1927 г.¹⁹. Макс Николсон был одним из величайших авторов и активистов в истории естествознания. Проницательный, нетерпеливый, в большей степени политик, чем ученый, Николсон внес огромный вклад в популяризацию наблюдений за пернатыми и вместе с Джеймсом Фишером особенно эффективно содействовал преодолению разрыва между наукой и наблюдениями за птицами. Книга Николсона имела подзаголовок «Краткое описание жизни птиц в свете современных наблюдений», и именно тот факт, что Николсон включил целую главу о территории, заставил скептиков отказаться от своего скептицизма. Неожиданно территориальность стала предметом, на который следовало обратить внимание: интерес возрастал.

Глава в книге Николсона не просто поставила орнитологов в известность о существовании территории. Как акулы, почуявшие запах крови, профессионалы насторожились, предполагая, что в теории Говарда, возможно, присутствуют недостатки: «Его [Говарда] всегда должны уважать за то, что он был первым, кто понял важность территории и исследовал вопрос настолько полно, насколько это того заслуживает, но весьма сомнительно, что его собственная теория наконец получит признание без существенных изменений»²⁰. Трудно понять, действительно ли идеи Говарда произвели впечатление на Николсона, по его описанию этого не скажешь, однако позже, когда Дэвид Лэк обрушился на Говарда с критикой и поставил Николсона с ним в один ряд, Макс Николсон встал на защиту Говарда, заявив: «Я горжусь тем, что оказался на скамье подсудимых рядом с человеком, который, по моему мнению, сделал для дальнейшего изучения птиц по меньшей мере столько же, сколько любой другой»²¹.

<...>

^I Калька англ. birdwatching — наблюдение за птицами в их естественной среде обитания в качестве хобби. — Примеч. перев.

^II Школа Сток-Хаус в Сток-Поджесе была подготовительной школой для Итона. — Примеч. перев.

^III Название главы приводится в соответствии с русским изданием: Морган Л. Привычка и инстинкт. СПб.: Издание Ф. Павленкова, 1899.

¹ Ridgway (1901).

² Burkhardt (2005).

³ Селу (в Stresemann, 1975: 342); Burkhardt (2005).

⁴ Selous (1933: 136).

⁵ Burkhardt (2005).

⁶ Mayr (1935); см. также Nice (1933).

⁷ Burkhardt (2005).

⁸ Howard (1910: 11).

⁹ Romanes (1885); Burkhardt (2005: 94).

¹⁰ Howard (1910: 8).

¹¹ Morgan (1896).

¹² Lack (1959).

¹³ Howard (1907–1914).

¹⁴ Huxley (1914).

¹⁵ Howard (1908).

¹⁶ Burkhardt (2005).

¹⁷ Jourdain (1921).

¹⁸ Николсон (Nicholson, 1927) говорит, что книгу «Территория в жизни птиц» Говарда распродавали по уценке. Очень жаль, поскольку оригинальное издание теперь редкость, в отличие от переиздания 1948 г., которое чаще всего встречается среди книг о птицах в букинистических магазинах; это издание не только самое распространенное, но и доступное по цене, и его стоит приобрести.

¹⁹ Nicholson (1927).

²⁰ Ibid.

²¹ Nicholson (1934).