«Дао физики». Глава из книги
Глава 3. За пределами языка
Для простого человека существует парадоксальное противоречие: нам нужны слова, чтобы рассказать о своих внутренних ощущениях, которые по природе своей выходят за пределы языка.
Дайсэцу Судзуки
Здесь проблемы, связанные с языком, действительно серьезны. Мы хотим как-то рассказать о строении атома... Но мы не можем описать его при помощи обычного языка.
Вернер Гейзенберг
Когда в начале XX в. были сделаны неожиданные открытия, в научной среде уже были широко распространены представления о том, что все модели и теории приблизительны и их словесные описания всегда страдают от неточности нашего языка. Открытия в мире атомов заставили физиков признать: человеческий язык не годится для описания атомного и субатомного мира. Из квантовой теории и теории относительности, двух столпов современной физики, следует, что эта реальность выше законов обычной логики. Так, Гейзенберг пишет следующее.
Но самая трудная проблема в отношении применения языка возникает в квантовой теории. Здесь нет никаких простых направляющих принципов, которые бы нам позволили связать математические символы с понятиями обычного языка. Единственное, что прежде всего знают, это тот факт, что наши обычные понятия не могут быть применены к строению атома1.
Исследования атома — самое интересное направление современной физики, которое к тому же схоже с восточной философией. Как отмечал Бертран Рассел, все, в том числе религиозные школы западной философии, формулировали свои идеи при помощи логики и анализа. На Востоке же всегда признавалось, что реальность превосходит возможности языка. Восточные мудрецы не боялись выходить за пределы логики и привычных понятий. Думаю, именно поэтому их модели стали для современной физики более подходящим обоснованием, чем модели западной философии.
Лингвистические барьеры, вставшие перед восточными мистиками, аналогичны тем, что встали перед современными физиками. В двух цитатах, приведенных в начале главы, Дайсэцу Судзуки говорит о буддизме2, а Вернер Гейзенберг — об атомной физике3, но смысл их высказываний очень схож. И мистики, и физики хотят передать свои знания, но, когда они делают это словами, их высказывания кажутся парадоксальными и полными логических противоречий. Эти парадоксы характерны для всех мистиков, от Гераклита до дона Хуана, а с начала XX века — и для физиков.
Многие парадоксы атомной физики связаны с двойственной природой света, в общем случае — электромагнитного излучения. С одной стороны, очевидно, что излучение состоит из волн, поскольку порождает хорошо известное явление интерференции, связанное с ними. При наличии двух источников света его интенсивность в какой-то точке не обязательно равна сумме двух излучений: она может быть больше или меньше ее. Причина — в интерференции волн из разных источников: там, где их гребни совпадают, излучение сильнее; там, где гребень приходится на минимум, или впадину, оно слабее. Можно определить точную величину интерференции. Электромагнитные излучения всегда интерферируют, подводя нас тем самым к выводу о том, что они обладают свойствами волн (рис. 1).
Электромагнитное излучение обладает фотоэлектрическим эффектом: ультрафиолетовый свет способен «выбивать» из поверхностного слоя некоторых металлов электроны и, следовательно, должен состоять из движущихся частиц. Схожая ситуация возникает при проведении эксперимента с рассеиванием рентгеновских лучей. Результаты можно правильно истолковать, только если описать их как столкновение «частиц света» с электронами. При этом обнаруживается явление интерференции, характерное для волн. На ранних этапах развития теории атома физики не могли понять, как электромагнитное излучение может одновременно состоять из частиц очень маленького размера и волн, способных распространяться на большие расстояния. Язык и воображение оказались тут бессильны.
Восточному мистицизму присущи несколько способов обращения с парадоксами окружающего мира. Индуизм обходит их с помощью языка мифов, а буддизм и даосизм предпочитают акцентировать загадки природы, а не замалчивать их. Основной текст даосизма «Дао дэ цзин», созданный Лао-цзы, написан очень загадочным и даже нелогичным языком. Он состоит из противоречивых утверждений, а его емкий, проникновенный и поэтичный язык старается захватить разум читателя, не позволяя ему вернуться на привычные пути логического мышления.
Китайские и японские буддисты вслед за даосами восприняли эту традицию, научившись рассказывать о мистическом опыте путем констатации его загадочности. Когда дзенский наставник Дайто увидел императора Годайго, изучавшего философию дзен, он сказал следующее.
Мы расстались тысячу кальп4 назад, и в то же время мы не разлучались ни на мгновение. Всё время мы смотрим друг на друга, однако мы никогда не встречались5.
Дзен-буддисты обладают особым умением использовать несовершенство вербальной коммуникации. Их система коанов6 способна передавать учение их авторов невербально. Коаны — продуманные парадоксальные задачи, помогающие заставить изучающего дзен осознать ограниченность логики. Эти загадки-алогизмы нельзя решить путем размышлений из-за их иррациональной формулировки и противоречивого содержания. Они должны остановить процесс мышления и тем самым подготовить ученика к невербальному восприятию реальности. Современный наставник дзен Ясутани познакомил западного ученика с одним из самых известных коанов так.
Один из лучших, то есть самых простых, коанов — МУ. Его происхождение таково. Однажды, сотни лет назад, в Китае некий монах пришел к Дзёсю — прославленному учителю дзен — и спросил: «Обладает ли собака природой Будды?» Дзёсю ответил: «МУ-И!» Буквально это выражение значит «нет», но Дзёсю вкладывал в него иной смысл. «МУ» — обозначение живой, активной, развивающейся природы Будды. Нужно постичь его суть, разыскивая ответ в себе, а не в размышлениях. Затем надо конкретно и живо продемонстрировать мне, что понимаешь «МУ» как живую истину, не прибегая к помощи идей, теорий и абстрактных рассуждений. Помни: нельзя понять «МУ» умом; его можно постичь только непосредственно всем своим существом7.
Наставник дзен обычно предлагает новичку или коан «МУ», или один из следующих двух.
Каким было твое настоящее лицо до твоего рождения? Хлопок — звук от двух ладоней. Каков же звук от одной?
Все эти коаны имеют более или менее уникальные решения, приближение к которым опытный учитель может сразу распознать в поведении ученика. Как только ответ найден, коан тут же перестает быть алогичным и превращается в глубокое, осмысленное утверждение, созданное на том уровне сознания, который помог пробудить учитель.
В школе Риндзай ученик должен решать множество коанов, каждый из которых относится к одному из аспектов дзен. Это единственный способ обучения в школе. В ней не используется никаких утверждений, а ученику дается возможность самостоятельно постигать истину, через коаны.
Сразу вспоминаются парадоксальные ситуации, возникшие после рождения атомной физики. Как и в дзен, вставшие перед учеными загадки природы трудно было решить в рамках логического анализа. Потребовался абсолютно новый метод познания, новый подход к атомной реальности. Природа ничего не объясняла. Она только давала загадки.
Ученик должен напрячь все свои силы и максимально сосредоточиться для решения коана. Книги о философии дзен утверждают, что коан сковывает волю и мышление ученика, ставя его в мысленный тупик, состояние постоянного напряжения, в котором весь мир кажется загадочным и сомнительным. Ощущения создателей квантовой теории были очень похожими. Вот как описывает это Гейзенберг.
Я вспоминаю многие дискуссии с Бором, длившиеся до ночи и приводившие нас почти в отчаяние. И когда я после таких обсуждений предпринимал прогулку в соседний парк, передо мною снова и снова возникал вопрос, действительно ли природа может быть такой абсурдной, какой она предстает перед нами в этих атомных экспериментах8.
Глубинная сущность бытия всегда кажется парадоксальной и абсурдной, если стремиться постичь ее только силой интеллекта. Мистики всегда признавали это, а наука столкнулась с такой проблемой недавно. На протяжении столетий ученые исследовали «фундаментальные законы», лежащие в основе всех природных явлений. Те происходили в окружающей макросреде и могли восприниматься при помощи органов чувств. Поскольку образы и понятия человеческого языка берут начало именно в чувственном восприятии, они вполне адекватно описывали явления природы.
В классической физике на вопросы о сути вещей отвечала ньютоновская механическая модель Вселенной, которая, во многом повторяя демокритовскую, объясняла все явления движением и взаимодействиями твердых неделимых атомов. Представления об атомах происходили из чувственного восприятия человеком окружающего мира. Атомы уподоблялись бильярдным шарам. Никто не задумывался, действительно ли применима такая аналогия к миру атомов. Ведь экспериментально подтвердить это было тогда невозможно.
Но в XX в. физики смогли подойти к вопросу о природе материи, имея экспериментальную базу. Сложное по тем временам оборудование позволяло им всё глубже проникать в строение материи в поисках мельчайших универсальных «строительных блоков». Так было доказано существование атомов и открыто их строение: составляющие их ядра и электроны и, наконец, компоненты ядра — протоны, нейтроны и много других субатомных частиц.
Сложные и точные приборы современной экспериментальной физики проникают в глубины микромира, области, далекие от макроскопической среды, и делают их доступными нашим органам чувств. И всё же мы можем судить о них только по последнему звену в цепочке реакций: щелчку счетчика Гейгера, темному пятнышку на фотопластине. Мы видим и слышим не сами изучаемые нами явления, а только их следы. А мир атомов и субатомный мир недоступны нашим органам чувств.
Современная аппаратура позволяет только косвенно «наблюдать» свойства атомов и других частиц, а следовательно, отчасти «познавать» субатомный мир. Но эти знания в корне отличаются от явлений повседневной жизни. Они уже не определяются непосредственным чувственным восприятием. Поэтому обычный язык, заимствующий свои образы из мира чувств, уже не годится для описания исследуемых явлений.
В путешествии в мир бесконечно малого самым важным шагом с философской точки зрения был первый: шаг в мир атомов. Проникнув внутрь атома и изучив его внутреннее устройство, наука вышла за пределы чувственного воображения. Она уже не может уверенно полагаться только на интуицию и здравый смысл. Атомная физика дала ученым возможность получить первые картины базовой природы вещей. Подобно мистикам, физики теперь имеют дело с интуитивным восприятием реальности и сталкиваются с ее парадоксами и противоречиями. Именно с этого момента модели и подходы современной физики стали походить на те, что приняты в восточных философских учениях.
1 Гейзенберг В. Физика и философия. Часть и целое. М.: Наука, 1989.
2 Suzuki D. T. On Indian Mahayana Buddhism / E. Conze, ed. New York: Harper & Row, 1968. P. 239.
3 Гейзенберг В. Физика и философия. Часть и целое. М.: Наука, 1989.
4 Кальпа — единица измерения времени в индуизме, равная 4,32 млрд лет. — Прим. перев.
5 См. Судзуки Д. Т. Основы дзен-буддизма. М., 1932.
6 Коан (ко:ан, японская калька кит. 公案, гунъань) — короткое повествование, вопрос, диалог, обычно не имеющие логической подоплеки, зачастую содержащие алогизмы и парадоксы, доступные скорее интуитивному пониманию. Коан — явление, специфическое для дзен-буддизма (особенно для школы Риндзай). — Прим. перев.
7 Kapleau P. Three Pillars of Zen. Boston: Beacon Press, 1967. P. 135.
8 Гейзенберг В. Физика и философия. Часть и целое. М.: Наука, 1989.
Рис. 1. Интерференция двух волн