Виды, популяции, стада... кого из них нужно охранять?

Биологический вид – не просто совокупность особей, а система со сложной внутренней структурой, каждый элемент которой (подвид, популяция, стадо, семья, особь...) по-своему уникален и вносит свой вклад в разнообразие и жизнеспособность вида. Какие элементы этой структуры нужно охранять, чтобы сохранить вид как целое? (рис. с сайта http://www.darwin.museum.ru).

Между видом и особью лежат особые промежуточные уровни биологической организации – популяционные . Краткосрочные природоохранные задачи можно решать на уровне отдельных «единиц управления» - стад, однако для решения долгосрочных задач необходимо работать с более крупными объектами – «эволюционно значимыми единицами» (ЭЕ). ЭЕ обладают наборами уникальных адаптаций, потеря которых неизбежно снижает генетическое разнообразие, жизнеспособность и эволюционный потенциал вида.

Биологи давно поняли, что меры по охране диких животных должны включать не только заботу о тех или иных видах как таковых, но и о внутренней структуре этих видов, то есть о внутривидовых группировках, каждая из которых вносит свой уникальный вклад в то целое, что мы привыкли называть «видом». Устойчивое существование вида невозможно без сохранения некого минимального уровня генетического разнообразия, которое во многом определяется исторически сложившимися различиями между популяциями.

Для прояснения вопроса о том, какие именно внутривидовые группировки должны находится в центре внимания природоохранных организаций, было введено понятие «эволюционно значимой единицы» (ЭЕ, Evolutionary Significant Unit, ESU). Впрочем, ввести термин – еще не значит решить вопрос, ведь трактовать его можно по-разному. Некоторые исследователи предлагают рассматривать в качестве ЭЕ популяции, в значительной степени изолированные от других репродуктивно, и к тому же монофилетичные по митохондриальной ДНК. Последнее означает, что все особи ЭЕ должны иметь общего предка по материнской линии, которого не имеют другие особи данного вида. Таким образом, прироритетной задачей природоохранной деятельности признается сохранение исторической популяционной структуры, а не разнообразия адаптаций. Другие авторы придерживаются более плюралистических взглядов, призывая учитывать не только генетическую изменчивость, но и изменчивость адаптивных признаков (соответствие между этими двумя типами изменчивости отнюдь не однозначно). Предлагаются и более сложные схемы, в которых, вместо простого деления популяций на «эволюционно значимые» и «эволюционно незначимые», выделяется до восьми категорий популяций, для каждой из которых требуются свои управленческие решения. Это соответствует взглядам многих ведущих теоретиков-эволюционистов, которые полагают, что в рамках вида часто существует реальная иерархия «вложенных» друг в друга популяционных структур.

Все эти теоретические дискуссии, однако, далеки от российских реалий. В российском законе «Об охране окружающей среды» (2002 г.) популяции вообще не упоминаются, речь идет только о видах. Правда, есть еще закон «О животном мире» (1995 г.), где есть понятие «объект животного мира», каковым может быть организм или популяция. Там же указано, что «редкие и находящиеся под угрозой исчезновения объекты животного мира заносятся в Красную книгу...» Однако в России нет единых критериев выделения внутривидовых группировок, которым дается тот или иной природоохранный статус – в отличие, например, от США, где применяется унифицированный подход к выделению ЭЕ, ведется их постоянный мониторинг, регулярно пересматривается их статус и т.д. В своей статье В.В.Ефремов показывает на конкретных примерах, что на самом деле практическое применение концепции ЭЕ в США не является единообразным, что границы между ЭЕ порой устанавливаются недостаточно четко. По мнению автора, универсальное определение ЭЕ скорее всего невозможно. Однако в целом последовательное применение концепции ЭЕ идет на пользу делу. «Важно, чтобы выделение единиц природоохранной деятельности способствовало сохранению эволюционного процесса и жизнеспособности популяций» (с. 212).

В статье рассматриваются конкрентые примеры выделения тех или иных внутривидовых природоохранных единиц и «единиц управления» (в основном у промысловых рыб); обсуждается ряд специальных терминологических и методологических вопросов. По мнению автора, критерии для выделения популяции как независимой эволюционной единицы должны быть строгими, причем главный из них – это сильная репродуктивная изоляция (генетический обмен с другими популяциями не должен превышать нескольких мигрантов на поколение). Более интенсивный обмен будет препятствовать сохранению между популяциями эволюционно значимых различий. Именно такие почти независимые друг от друга популяции представляют собой оптимальный уровень для долговременной природоохранной политики.

Для решения краткосрочных задач нужно работать с «единицами управления» – стадами, более мелкими популяционными единицами, которые способны сохранять репродуктивную и демографическую самостоятельность даже при довольно высоком уровне генетического обмена с другими стадами. Иными словами, колебания численности таких стад, а также вероятность их выживания в краткосрочной перспективе (до 100 лет), определяются не мигрантами, а внутренними демографическими процессами. Если вид промысловый, то важнейшая задача управления – сохранение устойчивого воспроизводства единиц управления.

Автор указывает также на важность сохранения числа элементов (популяционных единиц), причем каждый из этих элементов по отдельности не обязательно должен иметь самостоятельный природоохранный статус. От числа различающихся популяционных единиц зависит устойчивость всей системы (ЭЕ или вида). В статье говорится и том, что для малочисленных и исчезающих видов особое значение приобретает задача сохранения внутри популяционной структуры: в этом случае потеря каких-то субпопуляций может вести к серьезному снижению генетической изменчивости и жизнеспособности популяции.