Немецкие цветы
В литературе нон-фикшн складывается такая же ситуация, как в кино. Российскому читателю предлагают целый вал «голливудской» литературы — переведенной с английского, построенной по правилам драматургии, то есть сторителлинга, со спецэффектами и красивой «работой оператора». В этом вале часто попадаются блестящие работы, хотя основная масса — халтура и безделушки.
Гораздо меньше отечественной продукции. В сравнении с «голливудскими блокбастерами» она обычно выглядит бледно: где-то не хватает динамики, где-то литературного таланта, вот тут скучно, а здесь неумело. Достойные отечественные книги редки, но и они в целом проигрывают американским аналогам.
Наконец, самый крохотный, ничтожно малый сегмент нон-фикшн — переводы научно-популярной литературы не с английского, а с других языков. Это своего рода «арт-хаус».
Здесь потребуется небольшое пояснение. Еще А. П. Чехов писал, что не бывает национальной таблицы умножения. С этим невозможно спорить: наука интернациональна. Действительно, зуб звероящера или строение атома одинаково и для англичанина, и для русского, и для аргентинца. Но культура у всех разная, поэтому освещение науки (способы, приемы, акценты, аллюзии) тоже получается разным. А нон-фикшн — это не столько наука, сколько литература и искусство, которые вполне отражают национальные особенности.
Зуб звероящера одинаковый, а рассказать о нем можно и с британским юмором, и с французской романтикой. И было бы здорово почитать испанский или итальянский нон-фикшн, какую-нибудь японскую книгу о динозаврах или арабскую о жуках, но увы, всю эту сферу, как и большое кино, подмяли под себя США.
Почему так получилось, навскидку неясно, а бегло судить не стоит. При этом занятно, что художественную литературу переводят с любых языков, нон-фикшн — нет. Редко какая научно-популярная книга переведена не с английского. И каждую такую книгу стоит горячо приветствовать хотя бы как попытку ослабить гегемонию англоязычного нон-фишкн.
«Цветы: Естественная история» Бруно П. Кремера — такая редкая книга. Скорее, даже не книга, а альбом со множеством иллюстраций и мелованной бумагой. Он переведен с немецкого, издан с большой любовью и позволяет познакомиться с немецким нон-фикшн.
Заметно, что он разительно отличается от привычного «голливудского» — увы, в данном случае не в лучшую сторону.
Книга Кремера дотошна и весьма скучна. Где американец поставил бы броскую историю или факт, Кремер пишет ни к чему не обязывающие банальности: «Зеленые растения занимают центральное место в нашей жизни». Или: «В повседневной жизни мы сталкиваемся с растениями постоянно». Или даже так: «Точно можно сказать, однако, что исходно цветок возник в эволюции не для нужд людей: у него совершенно иные функции и предназначение». К слову сказать, никто не может «возникнуть в эволюции». Эволюция — не место и не отрезок времени, а процесс. То же будет, если сказать: «мысль пришла ко мне в движении поезда» или «рыба поймалась в проплывании реки».
Иллюстрации в книге поражают не только красотой, но и подписями. Зачастую они так безыскусны, что напоминают рекламные слоганы из туристической брошюры: «Цветы радуют и глаз, и душу», «Сложное строение цветка ириса сибирского (Iris sibirica) заставляет задуматься о его происхождении». Фото Эуардо Рамоса с сайта geographical.co.uk
Стиль книги тяжеловесен и лишен даже намеков на бодрость и изящество. Рассказ утопает в причастных и деепричастных оборотах, уточнениях и отступлениях. Иногда русскими словами написаны прямо-таки нерусские выражения, к примеру «наглядное полезное растение» или пассаж о том, что система Линнея «редко пользуется престижем даже среди биологов». Или «улитки не посещают цветок планово».
Впрочем, банальностями и несуразностями автор словно расписывает ручку: они во множестве идут в началах глав, затем пропадают и начинается учебник: одновременно информативный и пресный. Коэволюция насекомых с цветковыми, появление цветковых, геометрия цветка. Изложено так, словно Джоконду попытались нарисовать малярными кистями: угловато, грубо, непонятно.
Вместо бойкой книги вышел учебник, для прочтения и освоения которого надо потратить немало сил. Положение дел губительно при наличии альтернатив. А про растения в последнее время перевели и издали немало неплохих книг. Лучшая, к слову сказать, тоже принадлежит немцу: «Умные растения» Фолькера Арцта.
Книги на редких языках похожи на двери, ключи от которых никто не делает. Хочется заглянуть внутрь, но это невозможно. Обложка японской популярной книги о ботанике (изображение из «Твиттера»)