Летнее чтение: 10 книг для отпуска. Книга 9. Лучший научпоп

Автор: немецкий лесник и писатель, имеющий, похоже, прямой контакт со своими персонажами — и знаменитый у себя на родине, как рок-звезда. Прославился как популяризатор практики «похоронных лесов» и теории антропоморфности деревьев. Принц Чарлз, болтающий с овощами, по сравнению с ним — скептик и ретроград.

В двух словах: серия очерков (основанных на многолетнем опыте наблюдений за жизнью отдельных стволов и целых лесов) о том, что деревья — без пяти минут люди; они обмениваются информацией, толкаются локтями, заботятся о потомстве, помогают больным и ухаживают за умирающими. В книжке бездна фактоидов (не только курьезных вроде того, что самое большое растение на земле — опенок из штата Орегон, которому 2400 лет и который весит 600 тонн, а тело его простирается на 9 кв. км.), подтверждающих тезис о том, что деревья, хоть и, случается, подтормаживают, но в целом будут поразумнее иных людей. Очерки выглядят если не академичными, то весьма объективными — и даже если вы не поверите в то, что елки и березки обладают сознанием, то твердо усвоите, что не все деревья — одинаковые, у каждого своя жизнь и свои стратегии поведения.

Детали: зачем-то монологи лесника обременены сугубо научными комментариями, автор которых постоянно дергает рассказчика за рукав и сбивает его с панталыку — а вот тут не совсем так, а вот это еще не доказано, и все такое: как если бы экзальтированные монологи Тома Бомбадила у Толкиена сопровождались бубнежом профессионального ботаника; пусть даже лесник несет чушь, его фанаберии выглядят артистичными — и вызывают доверие и симпатию; не любо — не слушай, а врать не мешай.

Цитата: «А если дерево спилено? Оно мертвое? А что с тем многовековым пнем, жизнь в котором до сих пор поддерживают его товарищи? Дерево это или нет, и если нет, то что? Еще сложнее, если из этого пня растет новый ствол. А во многих лесах это даже правило, потому что именно широколиственные деревья веками рубили угольщики для заготовки угля. Из пней отрастали новые стволы, ставшие основой многих современных широколиственных лесов. Именно дубовые и грабовые рощи часто происходят из таких порослевых низкоствольных лесов. Хозяйство в них велось согласно определенному циклу, в котором рубки чередовались с периодами покоя, так что деревья никогда не вырастали до большой высоты. Делалось это потому, что население было просто слишком бедным и не могло позволить себе долго дожидаться новой древесины. Такие реликты вы сами можете опознать по нескольким стволам, растущим, как у куста, из одного корня, или бугристым утолщениям у подножия ствола — последствиям периодических рубок. Так что же эти стволы — молодые деревья или тысячелетние старцы?»