Физика XX–XXI веков в популярном изложении: вроде Хокинга и Каку
Брайан-бестселлер-«Элегантная Вселенная»-Грин — профессор Колумбийского университета, физик-теоретик и без пяти минут лауреат Пулицеровской премии, способный, к слову сказать, за эти самые пять минут разъяснить распоследнему пеньку самые фундаментальные вопросы: какова истинная природа реальности, течет ли время, если да, то насколько быстро, в одну ли сторону — и так далее.
В «Ткани космоса» чрезвычайно много сведений, достаточно головокружительных, чтобы, всосав их натощак, ощутить прилив энергии и броситься к микрофону с намерением пересказать хотя бы самые потрясающие сенсации: «А мир-то, оказывается, всего лишь голографическая проекция процессов, происходящих на удаленной двухмерной поверхности, сейчас всем нам будет крышка!» Мы удерживаемся от подобного рода опрометчивых шагов лишь потому, что помним об опыте Незнайки, чей опыт трансляции научного знания («Братцы, кусок летит!») свидетельствует о том, что аудитория относится к подобного рода экспромт-лекциям весьма сдержанно. Скажем лишь, что эта «Ткань космоса» — попытка объяснить основы теоретической физики XXI века и, в частности, то, почему священный грааль современной физики — это создание «единой теории», которая увязала бы между собой квантовую механику и теорию относительности. На роль такого рода теории претендует теория струн, на основании которой можно выстроить картину 11-мерной Вселенной, состоящей из вибрирующих струн и бран.
К штурму «Ткани космоса» следует отнестись со всей серьезностью — it’s not a picnic, и вопрос о существовании квантумных связей между двумя фотонами, испускаемыми одним ядром кальция, — далеко не самый запутанный из тех, что здесь обсуждаются, однако автор все-таки вежливо допускает вероятность того, что до его книги может дотянуться человек, чей научный слух невозможно настроить на гармонию природы в силу природной же глухоты (кстати, это предположение блестяще подтверждается: случай вашего обозревателя).
Это толстая и не самая легко усваиваемая книга — однако теоретически, проходимая и несомненно полезная для всякого человека, у которого хватает ума поверить в то, что наш повседневный опыт и обывательский здравый смысл не всегда соответствуют подлинному положению дел. Грин явно читал не только научные, но и популяризаторские работы Хокинга — и смиренно соблюдает все базовые правила жанра: пишет от «я», пытается шутить, апеллирует к повседневному опыту и расхожим образам из кино, телевизора и даже литературы, впрочем, в Симпсонах он ориентируется лучше, чем в Ростовых. Так, пытаясь внушить читателю идею энтропии, автор предлагает — ради интереса — подбросить в воздух 693 страницы непереплетенного издания «Войны и мира», после чего аккуратно собрать листы обратно в стопку. Озадачивает даже не количество вариантов последовательности (для того чтобы всего лишь написать получившееся число, автору приходится потратить две трети страницы, все-таки 10 в 1878-й степени) — а то, что после этого, по мнению автора, теоретически можно сесть и продолжить чтение про — и вот тут возникает имя Анны Павловны Ростовой; по-видимому, ситуация не просто высокоэнтропийная — а ОЧЕНЬ высокоэнтропийная, — раз уж из квантумного тумана появляются существа, в которых контаминированы достоинства Анны Павловны (Шерер?) и (Наташи?) Ростовой. Что ни говори, современная физика представляет собой сплошную цепь парадоксов, а истинная природа реальности по-прежнему вызывает много вопросов.
