Рост потребления водки — главная причина демографического кризиса в России

«Русский крест» — резкое снижение рождаемости (красная пунктирная линия) и рост смертности (белая линия) в начале 1990-х годов. По вертикальной оси — число родившихся или умерших на 1000 человек в год

Российские социологи на основе анализа огромного массива данных пришли к выводу, что главная причина резкого сокращения численности населения в России начиная с 1990-х годов — беспрецедентно высокий уровень потребления крепких спиртных напитков. В послеперестроечное время доступность водки (экономическая, измеряемая как отношение средней зарплаты к цене бутылки, и физическая, определяющаяся количеством торговых точек, круглосуточной торговлей и др.) выросла в несколько раз, что привело к катастрофическому росту «алкогольной» смертности. Главными жертвами чрезмерно либеральной алкогольной политики стали мужчины трудоспособного возраста, а также лица, не имеющие высшего образования. Алкогольная сверхсмертность среди мужчин — важная косвенная причина снижения рождаемости.

В начале 1990-х годов в России резко снизилась рождаемость и увеличилась смертность. В результате началось быстрое сокращение численности населения (депопуляция). Масштабы кризиса настолько велики, что многие социологи говорят о «демографической катастрофе». Ученые предложили целый ряд объяснений этого трагического явления: ухудшение экологической ситуации, кризис медицины, падение уровня жизни, неудовлетворенность жизнью и духовное неблагополучие, рост потребления алкоголя и наркотиков.

Чтобы количественно оценить степень влияния каждого из названных факторов на снижение численности населения, необходимо было провести всесторонний статистический анализ огромных массивов данных, причем не только по России, но и по другим странам мира. Результаты такого анализа приведены в только что вышедшей монографии ведущих российских социологов Дарьи Халтуриной и Андрея Коротаева (Центр цивилизационных и региональных исследований РАН, РГГУ, Кафедра организации социальных систем и антикризисного управления Российской академии государственной службы).

По мнению авторов, катастрофический характер российского демографического кризиса обусловлен в первую очередь небывалым уровнем смертности (15–16 смертей на 1000 человек в год). По этому показателю с Россией могут сравниться только беднейшие африканские страны, в которых бушует эпидемия ВИЧ. Уровень рождаемости в России на «общемировом» фоне выглядит не столь вопиюще: он почти такой же, как в среднем по странам Евросоюза (около 10,5 рождений на 1000 человек в год).

Авторы скрупулезно рассматривают один за другим все возможные факторы роста смертности.

Экологический фактор явно не может объяснить рост смертности, поскольку экологическая ситуация в послеперестроечное время в целом не ухудшалась, а улучшалась (в связи со спадом промышленного производства и снижением химизации сельского хозяйства).

Экономический кризис также оказывается недостаточным для объяснения катастрофического роста смертности. Из множества доказательств, приводимых авторами, упомянем результаты «кросс-культурного» анализа по странам СНГ и отдельным регионам России. Как выяснилось, после распада СССР смертность наиболее резко выросла вовсе не в тех странах и регионах, где экономический кризис был самым тяжелым (Грузия, Армения), и не в самых бедных регионах (таких как Дагестан или Ингушетия). Смертность подскочила как раз в наиболее благополучных регионах России и в тех странах СНГ, где экономический спад был сравнительно невелик (Россия, Украина, Белоруссия, Эстония). Смертность резко выросла там и только там, где наблюдался рост потребления крепких спиртных напитков.

Влияние уровня благосостояния на смертность и продолжительность жизни имеет нелинейный характер. При росте ВВП в диапазоне от минимальных значений до 3000 долларов США на душу населения в год наблюдается резкий рост продолжительности жизни. Это соответствует так называемому «первому эпидемиологическому переходу» — люди перестают умирать от банального голода, отсутствия элементарной санитарии и медицинского обслуживания.

При росте ВВП от 11000 до 40000 долларов на человека также наблюдается рост продолжительности жизни, но более медленный. Это — так называемый «второй эпидемиологический переход», связанный с внедрением дорогостоящего современного медицинского оборудования, радикальным улучшением качества питания и т. п. На этом этапе каждый дополнительный год человеческой жизни обходится в десятки раз дороже, чем во время первого эпидемиологического перехода.

Однако в интервале ВВП от 3000 до 11000 долларов на человека в год положительная корреляция между ВВП и продолжительностью жизни практически исчезает. А кое-где прослеживается даже слабая отрицательная корреляция. Первый эпидемиологический переход в этих странах уже пройден, а второй еще не начался. Именно в это «окно» и попадает послеперестроечная Россия и другие страны СНГ.

Неудовлетворенность жизнью и духовное неблагополучие тоже, как выяснилось, не могут объяснить феномен российской сверхсмертности. Удовлетворенность жизнью у россиян растет параллельно со смертностью. В других странах, где люди испытывают гораздо большую неудовлетворенность, смертность гораздо ниже.

Самым главным фактором роста смертности в России (а также на Украине, в Белоруссии, Эстонии и некоторых других странах Восточной Европы) оказался высокий уровень потребления крепких спиртных напитков. Динамика смертности не только в России, но и в других странах хорошо коррелирует с общим уровнем потребления алкоголя на душу населения. Но если исключить из рассмотрения слабые алкогольные напитки (пиво, вино), корреляция становится просто убийственной — и в прямом, и в переносном смысле.

Один из неожиданных результатов исследования состоит в том, что всенародно осмеянная «горбачевская» антиалкогольная кампания, оказывается, спасла более миллиона жизней!

Алкоголь — важнейший фактор смертности от сердечно-сосудистых заболеваний. Специальные исследования показали, что в крови умерших с «сердечно-сосудистым» официальным диагнозом весьма часто обнаруживается смертельно опасная концентрация алкоголя. Например, среди мужчин — жителей Ижевска, умерших от болезней системы кровообращения в 1998–1999 годах в возрасте 20-55 лет, повышенная концентрация алкоголя в крови обнаружена у 47%. Та же картина наблюдается и по ряду других заболеваний.

Более половины российских убийц нетрезвы в момент убийства. В нетрезвом виде погибают около 60% самоубийц, значительная часть которых не совершила бы роковой шаг, если бы не состояние опьянения. В 2004 году 295 379 россиян были осуждены за преступления, совершенные в нетрезвом виде (37,2% от всех преступлений). Пребывание в местах заключения — важный фактор снижения ожидаемой продолжительности жизни и рождаемости.

В отличие от других промышленно развитых стран, где смертность выше в зимний период в связи с неблагоприятными погодными условиями, в России смертность выше летом, в период отпусков. Значительные пики смертности приходятся на выходные дни. Наибольшему риску подвергаются не те, кто пьет постоянно и понемногу, а те, кто пьет редко, но «основательно».

К числу косвенных признаков, указывающих на алкогольную природу российской сверхсмертности, относится рекордная разница в продолжительности жизни между мужчинами и женщинами (которые в среднем пьют гораздо меньше), а также тот факт, что наибольший рост смертности в России отмечается среди мужчин трудоспособного возраста — это самая обеспеченная, но и самая пьющая часть населения.

Как выяснилось, уровень смертности в России чрезвычайно сильно зависит от уровня образования. По сути дела, российское население делится на две четкие группы, контрастно различающиеся по продолжительности жизни. У лиц с высшим образованием продолжительность жизни вполне достойная — она соответствует среднему уровню, характерному для стран с таким, как в России, ВВП на душу населения. У лиц со средним, средним специальным и неполным средним образованием уровень смертности настолько высок, что впору говорить о гуманитарной катастрофе.

Второй по значимости причиной роста смертности оказалось потребление «тяжелых» наркотиков — опиатов и амфетаминов. Хотя по общему потреблению наркотиков Россия, слава богу, уступает странам Запада, однако по самым опасным видам наркотиков она «впереди планеты всей». Средний возраст смерти наркомана, принимающего опиаты, — около 26 лет. Наркомания в настоящее время уносит жизни порядка 5% российской молодежи.

Что же касается факторов снижения рождаемости, то авторы получили убедительные данные, показывающие, что и здесь решающую роль играет алкоголизация. Она действует в данном случае не напрямую, а опосредованно, через сверхсмертность мужчин трудоспособного возраста. Женщины, утратившие мужей или имеющие таких мужей, на чью поддержку и помощь трудно рассчитывать, не решаются заводить второго, третьего, а иногда и первого ребенка. Напомню, всё это не домыслы, а надежные статистические данные.

Меры, предлагаемые авторами для выхода из кризиса, также основаны на масштабном кросс-культурном анализе. Они учитывают опыт стран Северной Европы, которые в свое время прошли через алкогольно-демографический кризис, аналогичный российскому. Меры эти крайне просты и даже, можно сказать, примитивны, но действенны. Они детально обоснованы в книге, и мне искренне жаль, что нельзя в краткой заметке привести соответствующую аргументацию.

Нужно всего-навсего поднять раза в три цену крепких (только крепких!) спиртных напитков, уменьшить в несколько раз число точек, торгующих ими, и прекратить торговлю в ночное время и выходные дни. Это приведет к некоторому росту самогоноварения, но суммарный эффект будет тем не менее резко положительным. Расчеты показывают, что одного этого будет достаточно, чтобы смертность в России снизилась на несколько сот тысяч человек в год и стала равной или почти равной рождаемости. Сокращение численности населения, таким образом, будет приостановлено.

Похоже, главный вопрос, стоящий сегодня перед российским обществом, это не «кто виноват», и даже не «что делать». Что делать, уже понятно. Вопрос в том, что нам дороже — водка или жизнь.

Источник: Д. А. Халтурина, А. В. Коротаев. Русский крест. Факторы, механизмы и пути преодоления демографического кризиса в России. М.: URSS, 2006.

Александр Марков

См. также выдержки из книги на сайте Polit.ru.