Артём Викторович Козьмин: «...Ты не представляешь, какое счастье найти в сети протомикронезийский словарь...»

«Троицкий вариант» №3(122), 12 февраля 2013 года

1 февраля трагически погиб Артём Викторович Козьмин (1976–2013) — молодой, одаренный и яркий ученый-фольклорист, антрополог, культуролог, отличавшийся преданностью науке и необыкновенной широтой научных интересов.

Выпускник классического отделения историко-филологического факультета РГГУ, уже в студенческие годы он начал заниматься проблемами фольклористики и антропологии под руководством крупнейшего отечественного фольклориста профессора С. Ю. Неклюдова. Тогда же он увлекся проблемами автоматической обработки текстов. Постоянной сферой его интересов была и археология; в 1994–2011 годах Артём был участником археологических экспедиций на Северном Кавказе (Краснодарский край, Республика Адыгея, Абхазия). С 1997 года А. Козьмин участвовал в работе Гуманитарного отделения Летней экологической школы для одаренных детей. В 2003 году защитил кандидатскую диссертацию «Структурно-семантический указатель фольклорных сюжетов; компьютерная модель установления связей между текстом и единицами его описания». С 2000 года А. В. Козьмин занимался поддержкой крупнейшей отечественной электронной научно-образовательной библиотеки по фольклористике — «Фольклор и постфольклор: структура, типология, семиотика». С середины 2000-х годов был участником проектов реконструкции евразийского сюжетно-мотивного фонда на основе сопоставительного анализа ареального распределения генетических линий и фольклорно-мифологических мотивов, а также исследований в области лингвостиховедения. Тогда же он стал участвовать в формировании в РГГУ новой научной школы монголистики. В 2006–2012 годах Артём работал в полевых экспедициях в Монголии и Бурятии. С конца 2000-х годов вошел в международное сообщество исследователей фольклора и антропологии народов Океании. В последние два года занимался также созданием программной среды для морфологического аннотирования аккадских текстов.

Среди работ А. В. Козьмина — монография «Сюжетный фонд сказок: структура и система» (М.: Издательский центр РГГУ, 2009), многочисленные статьи в «Живой старине», «Лотмановских сборниках», «Антропологическом форуме», «Вестнике РГГУ», The Journal of the Polynesian Society, «Компьютерной лингвистике и интеллектуальных технологиях», The Journal of the Slavic and East European Folklore Association, The Journal of American Folkloreи других изданиях, сайт объединенного электронного архива Осипа Мандельштама. Помимо этого Артём Козьмин составил и подготовил к изданию в издательстве ОГИ книгу скончавшегося старшего коллеги — А. Н. Журинского — «Загадки народов Востока».

Вот некоторые заметки, написанные коллегами Артёма, его друзьями, учениками и учителями.

Сергей Неклюдов,
проф. Центра типологии и семиотики фольклора

Артём многое сделал в науке и еще больше обещал сделать. Он разработал инструментарий «компьютерной фольклористики» и на практике продемонстрировал, как им пользоваться — прежде всего в области сказковедения (его кандидатская диссертация, гипертекстовый указатель сюжетов восточно-славянской сказки). Он занимался структурой и семантикой фольклорных текстов (монгольских и полинезийских), а также метрикой и ритмикой стиха — фольклорного и литературного; все эти исследования отражены в десятках его статей.

В этом году он собирался поступить в докторантуру и продолжить свои занятия полинезийскими традициями. Он был в середине своего пути, когда уместно говорить о планах, а не об итогах.

Бесконечно горестно подводить черту под этой столь внезапно оборвавшейся жизнью.

Экспедиция в Монголию

Илья Хаит

С Тёмой мы познакомились в 1999 году на летней школе. Увлеченный и увлекающий, он был прекрасным преподавателем и другом, общался со школьниками на равных, как с коллегами. Немного неуклюжий, веселый, жизнерадостный и жизнелюбивый, удивительно интересный рассказчик, душа любой компании — именно таким он мне запомнился в то время — и всегда таким оставался. Тёма был одним из тех ярких, завороженных знанием людей, которые и влияют на решение попробовать себя в науке — и я здесь не исключение.

В 2001 году, когда я был еще школьником, Тёма помог осуществиться моей давней мечте, устроив меня в Кавказскую археологическую экспедицию Музея Востока, где сам увлеченно работал много лет. В последующие годы мы провели вместе много замечательных полевых сезонов в экспедициях на Северном Кавказе.

Я всегда поражался невообразимой многогранности Тёминых интересов, разбросанных по самым разным странам, векам, языкам и областям гуманитарных (и не только) знаний. Тёма не просто многим интересовался и многое знал, он дотошно исследовал каждую новую область, быстро достигая уровня, доступного лишь специалистам. Такое научное бесстрашие (если подобный термин уместен) вкупе с легкостью, открытостью и искренним интересом к собеседнику служило примером и вдохновляло.

Весной 2010-го я поделился с Тёмой мыслями о создании программной среды, которая позволит упростить и улучшить возможности работы с аккадскими клинописными текстами: унифицировать их формат, автоматически анализировать орфографию и грамматику, осуществлять поиск с различными параметрами по большим корпусам и многое другое. Тёма загорелся идеей, и мы начали работу над проектом, который получил впоследствии название Cuneiform Labs.

Почти три года мы провели в тесной работе, общаясь, встречаясь и переписываясь практически каждый день. Он очень многое сделал в проекте (результатом нашей работы стала, в частности, машинная морфология аккадского языка) и многому научил: решать сложные технические задачи, продумывать архитектуру, организовывать работу команды, программировать, работать с сервером, и главное — идти вперед, не сомневаясь в своих силах.

Тёма был настоящим человеком Возрождения образца начала XXI века. В любое столетие их число ничтожно, и сейчас мы потеряли одного из наших. Это пустота, которую невозможно заполнить.

Ina elati sumsu lidmiq (да будет его имя благим наверху — аккадский).

Михаил Лурье,
декан факультета антропологии ЕУ СПб

Каждый из нас, кто знал Тёму, общался с ним, переписывался, читал и обсуждал его работы, слушал доклады, спорил на семинарах и конференциях, <...>, вместе работал над указателями сюжетов и их электронными версиями, — каждый из нас воспринимает утрату как личную и переживает эту немыслимую трагедию по-своему. Общее для всех в одном: Тёма был очень хорошим человеком и замечательным ученым, серьезным, увлеченным, образованным, оригинальным, — и его больше нет, и не будет никогда. Он не пришлет ссылку на новую версию указателя, не ответит остроумной цитатой, не удивит новым докладом. Его имя, его мысли, его образ сохранятся в его работах, в воспоминаниях друзей, коллег, учителей, учеников. Но это никогда не заменит нам его самого — живого Тёму Козьмина, такого, каким он был. Светлая память Тёме, бесконечные соболезнования родным и друзьям.

Пётр Аркадьев

Научная деятельность Артёма была также связана с Северным Кавказом, а именно с аулом Уляп в Республике Адыгея. В юности Артём принимал участие в археологических раскопках на знаменитых уляпских курганах. Связь Артёма с Адыгеей и Уляпом возобновилась в последние годы, когда он принимал участие в двух лингвистических экспедициях в Уляп, организованных Институтом лингвистики РГГУ (руководители экспедиции Ю. А. Ландер и П. М. Аркадьев были давними друзьями Артёма).

Работа Артёма в экспедициях в Уляп была в первую очередь связана со сбором фольклорного и этнографического материала. Артёмом были описаны система терминов родства, паремиология, религиозность и демонология, система различных табу и запретов, представленные в культуре жителей аула. Специфика собираемого материала предполагала довольно тесный и доверительный контакт исследователя с информантом — носителем культурной традиции, что прекрасно удавалось Артёму.

Анна Стародубова,
канд. ист. наук

Артёма всегда отличала одна очень редкая сейчас черта характера. Он был чрезвычайно деликатен. Тонок и даже иногда трогателен в общении с людьми. Мне вспоминается такая ситуация. В 1997 году мы вместе ездили на раскопки в Краснодарском крае, организованные Государственным музеем искусства народов Востока. В экспедиции было человек 20. Когда мы садились обедать за длинный узкий стол, у нас на всех была одна баночка-солонка, которую все по очереди просили друг у друга: «Передайте соль», «А где солонка, дайте сюда», — и т. д. Артём всегда неизменно говорил: «А можно ли попросить соль?» Над ним начали подшучивать, и к концу месяца, когда он произносил свою фразу: «А можно ли попросить соль?» — к нему поворачивался почти весь стол и хором говорил: «Проси!»

Сложно сейчас привыкнуть к тому, что его нет рядом. Лично для меня он был особым камертоном. Удивительным проявлением человеческой скромности и таланта.

Ирина Шувалова

У нас с Тёмой, не считая встреч на магистрантских занятиях, на семинарах и созвонов по рггушным делам, была этакая gmail-чат дружба. Иногда просто «Привет!» и «Как дела?», а вообще книжки обсуждали, фильмы, кто куда сходил, что сделал. Ну в основном что-то удивительное всегда являлось с Тёминой стороны: «Я маленький текст недавно перевел с беллонского :)» (вы не переживайте: Тёма написал, что ни один нормальный человек не знает, что это такое); <...> «Сражаюсь на работе с Кармической Коалой — так называется официально версия операционной системы»; «А я собираю коллекцию эскимосов на сайте смитсоновского института :)»; «...ты не представляешь, какое счастье найти в сети протомикронезийский словарь))».

Катя Ходжаева

Со мной на всю жизнь останутся яркие воспоминания об этом молодом ученом: потрясающие воображение обычного человека эрудиция и знания, острота и прямота его замечаний, легкость и радость общения. С ним можно было обсудить всё и вся.