«К собственному ужасу, устроил научную революцию»

О книге известного популяризатора науки Карла Циммера «Эволюция. Триумф идеи», впервые изданной на русском языке, рассказывает доктор биологических наук, ведущий научный сотрудник Палеонтологического института РАН Елена Наймарк.

В беседе с одной учительницей младших классов о недопустимости преподавания в школе различных эзотерических и маргинальных учений пришлось услышать примечательную фразу: «Это вы, ученые, все знаете, а мы простые учителя — мы в бога верим». В этой фразе сосредоточилась вся философия невежества: пусть кто-то, кому положено, напрягается и книжки читает, а остальным можно и не напрягать мозг понапрасну.

От столь откровенного по форме и смыслу оправдания невежества возникло чувство возмущения и растерянности: и эти люди учат моих детей! А всего-то надо было, никак не реагируя, дать «простой учительнице» книгу Карла Циммера «Эволюция. Триумф идеи».

Почитайте, дорогие наши набожные учителя, эту простую книжку — тогда и поговорим.

Книга Карла Циммера написана относительно недавно, в начале непростых для учителей биологии нулевых, на волне судебных исков против преподавания в школах теории научной эволюции, когда стала стремительно набирать поклонников теория так называемого «разумного замысла», до этого без всяких перспектив прозябавшая на задворках псевдонаучного мракобесия.

Именно тогда в СМИ, в религиозных агитках, а затем и в школьных аудиториях стала активно обсуждаться тема эволюции, а школьные преподаватели были втянуты в скандальные выяснения отношений с разгневанными родителями, вчера прочитавшими в газете, что «естественный отбор — это ерунда».

Риторика воинствующих антидарвинистов богатой аргументацией не отличалась: «теория эволюции не более чем одна из таких же многочисленных теорий высокомудрых ученых-фантазеров, мы и сами сколько хочешь таких нафантазируем»; «эволюция — миф, так как нет никаких промежуточных звеньев между группами животных или растений», «человек — высшее существо, оно не могло возникнуть от какой-то обезьяны». И далее по нисходящей: «Дарвин — масон», «естественный отбор — фашистская идея», и пр. и пр.

Поначалу доценты с кандидатами от расцветшего повсюду креационистского бреда дежурно (а некоторые и не без снобизма) отмахивались.

Казалось, как же так, за сто с лишим лет, прошедших после первого издания «Происхождения видов», столько всего сенсационного наоткрывали, столько накопали промежуточных и главных звеньев, столько методов изобрели, наглядно демонстрирующих, как вещество превращается в существо, — и после этого объяснять заново то, что было усвоено даже неспециалистами аж в начале прошлого столетия, если не раньше? И отсылали в лучшем случае к справочнику юного натуралиста, в худшем — к психиатрам.

Доценты с кандидатами, однако, жестоко ошибались.

Именно непонимание основ эволюции, незнание фактов, дефицит простого любопытства привели к тому, что эволюционная теория была объявлена зловредным учением, попирающим достоинство «венца творения». Популяризаторы и журналисты пропустили целую эпоху исследований в эволюционной тематике. Целое поколение выросло, довольствуясь несколькими сухими уроками биологии, когда учитель заставлял зубрить таблицу геологических эпох под дежурную сурдинку о «распрямлении человека» и «коацерватные капли».

Но природа не терпит пустоты, потому вакантное место научных фактов заполнилось мешаниной из религиозных, охранительных и просто недалеких лозунгов.

Карл Циммер, не углубляясь в бессмысленную полемику с креационизмом, просто возвращает читателей к правдивым истокам одной самых стройных научных концепций — теории эволюции.

Оказывается, вовсе не бородатый старец с хрестоматийного фотопортрета, а невысокий белокурый юноша с некоторым страхом поднимался на борт парусника «Бигль», откуда вскоре, дочитав последнюю страницу геологического труда Лайеля, он будет с нетерпением высматривать на горизонте острова Зеленого Мыса, чтобы убедиться в правоте автора: вся материя Земли — результат долгой эволюции. Вот он же, пораженный красотой геологического времени, как будто застывшего в неживой материи, пишет сестре, что видел окаменевшие деревья, покрытые слоями песчаника, — и мы заодно с ним созерцаем медленные, незаметные глазу движения земной поверхности: она то опускается в море на миллионы лет, то снова поднимается над водой...

Огненная Земля, коралловые рифы, атоллы и муравьиные львы, до которых «всевышнему» нет никакого дела... Наконец, Галапагосы, где неутомимый и еще мало кому известный пассажир «Бигля» приступит к кропотливому изучению никому пока не интересных птичек — вьюрков, которым вскоре, благодаря пытливому взгляду этого молодого англичанина, будет суждено прославиться.

«Этот человек не был по природе бунтарем и по собственной воле никогда бы не стал затевать скандал. Тем не менее всего через несколько месяцев после возвращения домой он, к собственному ужасу, устроит настоящую научную революцию», — пишет Циммер.

Что сделал этот тихий юноша с огромным багажом перемешанных фактов, как сложилась его жизнь, что позволило ему отстоять свою теорию — Циммер прослеживает все повороты этого непростого и тоже эволюционного маршрута, где также были и свои неудачи, и свои тупики.

Поражает сочетание научного упорства, целеустремленности и высочайших человеческих достоинств Дарвина. Его друзья и единомышленники, его недруги и оппоненты, правые и неправые — все предстают героями своей эпохи, участниками великой драмы — борьбы идей.

Сухие биографические сведения наполняется воздухом, пространством, людской энергией и волей.

Циммер ни на секунду не отпускает своего читателя, чуть ли не на каждой странице очерчивая дюжину дополнительных маршрутов, каждый из которых гарантирует замечательное, на грани авантюры, интеллектуальное приключение. Неленивый и любопытный человек, какого бы возраста и образования он ни был, с удовольствием прогуляется по ним и, будь он трижды прост или трижды резонер, вряд ли захочет возвращаться на предсказуемый, как старая покосившаяся карусель, аттракцион под вывеской «разумное творение».