Палеогенетики установили прародину уральских и енисейских языков

Рис. 1. Карта языковых семей мира. Видно, что языковой пейзаж Европы формируют в основном индоевропейские языки (бирюзовый цвет) с вкраплениями уральских (темно-серый). Рисунок с сайта en.wikipedia.org

Группа палеогенетиков под руководством Дэвида Райха проанализировала геномы людей, населявших Сибирь в период 11–4 тыс. лет назад. Для двух древних популяций им удалось связать генетические данные с лингвистическими. Люди, жившие в Прибайкалье, оказались вероятными предками народов енисейской языковой семьи. А уральские языки (к которым относятся финский, венгерский, удмуртский и ненецкий) оказались связаны с популяцией, населявшей нынешнюю Якутию. Так что прародина уральских языков оказалась восточнее, чем думали многие лингвисты, — и мы только начинаем разгадывать историю миграций их носителей через всю Евразию.

Если посмотреть на языковую карту Европы (рис. 1), то почти вся она окажется заселена носителями индоевропейских языков — обширной языковой семьи, к которой относятся славянские, германские, индийские, иранские и другие языки. Правда, в глаза сразу бросится тот факт, что в Северо-Восточной Европе присутствуют языки, уж совсем не похожие на индоевропейские — это финский, эстонский, карельский. И в Центральной Европе — в Венгрии — говорят на языке, кардинально отличном от всех окружающих.

Несмотря на то, что финн без переводчика не поймет венгра, их языки относятся к одной — финно-угорской — ветви уральской семьи языков. Остальные принадлежащие к ней языки распространены на территории России на Урале и вокруг него (мансийский, марийский, удмуртский). Помимо финно-угорской ветви, уральская семья включает вторую ветвь — самодийскую, в которую входят ненецкий, нганасанский и селькупский языки. Эти языки распространены на севере Сибири, в отдалении от ареала финно-угорской ветви.

Все эти языки происходят от прауральского языка, но о нем и его носителях известно очень мало по сравнению с тем же праиндоевропейским языком. Мы знаем, что на прандоевропейском языке говорила группа довольно воинственных степняков-скотоводов, населявших территории нынешнего юга России и нынешней Украины примерно семь тысяч лет назад (рис. 2).

Рис. 2. Ареал ямной археологической культуры — фактически, прародина индоевропейцев. Рисунок с сайта ru.wikipedia.org

Для праиндоевропейского языка детально реконструирована лексика и грамматика. Настолько детально, что мы даже знаем, в каких богов праиндоевропейцы верили, и можем разработать компьютерные модели, переводящие современные стихотворения на праиндоевропейский с моделированием характерного для него ритма и структуры стиха. У праиндоевропейского языка есть археологическая привязка — это ямная культура, о которой подробнее можно почитать в книге Дэвида Энтони «Лошадь, колесо и язык». И, кроме того, благодаря палеогенетическим данных мы многое знаем как о ямниках и их потомках, так и о волнах их миграции (см. Палеогенетика подтвердила важный вклад причерноморско-каспийских степняков в формирование генофонда европейцев, «Элементы», 14.06.2015). Иначе говоря, о праиндоевропейцах и их прародине у нас есть данные совершенно разной природы.

К сожалению, насчет прауральцев мы таким похвастаться не можем. Самодийская и финно-угорская ветви различаются настолько, что для праязыка реконструируется гораздо меньше лексем, — гораздо меньше, чем для праиндоевропейского. Поэтому лингвистических данных о прародине прауральцев не так много, а их географическая привязка может сильно варьироваться.

Образ жизни носителей праязыка и знакомую им природную среду можно реконструировать по лингвистическим данным: просто анализируя, слова для каких понятий в праязыке были, а для каких — нет. Судя по таким реконструкциям, носители прауральского были охотниками-собирателями, охотились с помощью лука и стрел, жили в землянках и чумах, шили одежду из шкур животных, а известный им растительный и животный мир соответствует зоне тайги. В их мифологии реконструируется Мировая река, текущая с юга на север, что предположительно позволяет поместить их прародину в Сибирь. Да только вот Сибирь большая, и таких рек там несколько.

К тому же нынешняя Сибирь лингвистически очень разнообразна: ее населяют носители языков, принадлежащих к разным семьям. Помимо тюркоязычных народов (жители Якутии, Хакасии и Тувы) и монголоязычных (жители Бурятии), ее населяют представители множества минорных языковых семей. Например, енисейской. От нее остался лишь один живой язык — кетский, который находится на грани исчезновения. Остальные его родственники вымерли к нашему времени, хоть и засвидетельствованы ранее. Для енисейской семьи пока не доказано родство с другими семьями языков на глубоком уровне, поэтому сейчас кетский язык остается практически изолированным. И для него, конечно, тоже мало лингвистических и археологических данных, чтобы найти его прародину. Так что в целом, несмотря на малочисленность, у него те же проблемы, что и у уральских языков. При таком географическом разбросе лингвистических данных найти археологическую привязку сложно. Здесь как раз могли бы помочь палеогенетические данные, но до недавнего времени их было мало.

В нашей ДНК не записано, на каком языке мы говорим. Из-за перемещения людей и перемешивания популяций при заключении браков между языком и генами нет прямой связи. Я — носитель русского — могу генетически быть гораздо ближе к носителю английского языка из Лондона или носителю турецкого из Анкары, чем к другому носителю русского, живущему в соседней квартире. Но в большой популяции есть закономерность: при массовой миграции носители праязыка приносят с собой характерные для них аллели генов с однонуклеотидными полиморфизмами («снипами», SNP).

Поэтому для языковых семей возможно выяснить генетическую ассоциацию — особенно если есть секвенированные геномы людей, живших многие тысячи лет назад. Тогда можно отследить, что (1) тысячи лет назад в определенном географическом ареале существовала определенная популяция, и (2) сейчас «снипы», характерные для этой популяции, чаще всего встречаются у носителей языков определенной семьи. Тогда эта популяция с большой долей вероятности окажется носителем праязыка этой семьи. Методология ясна, просто до недавнего времени данных таких было слишком мало.

Две такие «праязыковые» популяции были выделены в исследовании большой международной группы палеогенетиков по руководством Дэвида Райха (автора книги «Кто мы такие и как сюда попали»). Результаты были опубликованы в журнале Nature в начале июля этого года. Для этого исследования авторы выделили и отсеквенировали 180 новых образцов ДНК из захоронений Сибири возрастом от 11 000 лет до 4000 лет. Эти данные были объединены более чем с 1000 геномов аналогичной давности, уже отсеквенированных ранее. Получился большой объем данных, который позволил проанализировать генетическую структуру древних популяций Сибири напрямую, а не «вычислить» по геномам современных людей, как в исследовании консорцирума GenomeAsia 100K, о котором мы писали ранее (Генетических корней американских индейцев в Азии найти не удалось, «Элементы», 07.07.2025).

Популяционная структура, которую увидела группа Дэвида Райха таким прямым методом, в чем-то перекрывается с данными проекта GenomeAsia 100K. В частности, прямые данные также подтверждают, что предки нынешних носителей енисейских языков были в древности гораздо более многочисленны и доминировали на просторах Сибири. Но группе Райха удалось выявить предковую популяцию, генетические маркеры которой коррелируют с распространением енисейских языков: это люди, жившие в Прибайкалье в позднем неолите и бронзовом веке. Скорее всего, они говорили на праенисейском языке в одной из его стадий, а наборы их «снипов» могут, по выражению авторов, быть «метящим красителем», позволяющим отследить распространение енисейских языков.

Авторы статьи также попытались отследить генетические миграции древнего населения Сибири в район современного Берингова пролива, откуда потом были заселены обе Америки. Сюрпризом для группы Райха стало то, что «палеосибирские» гены были принесены в Берингию двумя независимыми маршрутами или в две волны, которые авторы обозначили условно как «Маршрут 1» и «Маршрут 2». «Предбайкальская» популяция оказалась родственна популяциям, шедшим по «Маршруту 1», а вот палеоэскимосы — популяциям «Маршрута 2».

Самое интересное начинается дальше. Авторы заявляют, что нашли возможное генетическое подтверждение дене-енисейской гипотезы — то есть гипотезы о глубоком родстве енисейских языков и языков на-дене, на которых говорят некоторые народы Северной Америки (о ней мы писали в новости об исследовании консорцирума GenomeAsia 100K). Но на чем основан этот вывод? Фактически на том, что палеоэскимосы, по данным обсуждаемого исследования, внесли свой генетический вклад во все популяции Берингии, кроме древних носителей атабаскских языков (группы языков внутри семьи на-дене, к которой относится язык навахо). Это означает, что носители атабаскских языков вряд ли пришли в Берингию по «Маршруту 2». И тут авторы делают довольно смелое предположение: а не могли ли они прийти по «Маршруту 1», с которым связана в том числе «прибайкальская» популяция? Тогда это было бы косвенным подтверждением дене-енисейской гипотезы.

Прямых генетических данных, связывающих «прибайкальскую» популяцию с носителями атабаскских языков, у группы Дэвида Райха не нашлось. Поэтому их предположение остается в высшей степени спекулятивным, и сами они характеризуют его как слабое — даже при косвенной аргументации оно требует изрядного пируэта мысли. Кроме того, в исследовании 2016 года группа Дэвида Райха и Павла Флегонтова уже сравнивала геномы палеоэксимосов с носителями языков на-дене — и там аргументацией в пользу дене-енисейской гипотезы было присутствие палеоэскимосских генов у атабаскских народов. В общем, пока такая «палеоэскимосская» аргументация остается крайне неясной. Единственный вывод, который прослеживается из работы в работу — что атабаскские популяции генетически резко отличаются от других американских индейцев. Но само по себе это не может подтверждать существование дене-енисейской макросемьи. Так что вопрос остается открытым, и напрямую генетические маркеры прослеживаются только по самой енисейской семье языков до ее праязыка. А в его существовании и так не сомневается никто — разве что мы теперь можем локализовать его прародину в Прибайкалье.

Но в исследовании Дэвида Райха была и вторая популяция, наследие которой тесно коррелирует с одной из современных языковых семей. Это популяция, жившая на территории современной Якутии почти одновременно с «прибайкальской» популяцией. Генетические маркеры этой «якутской» популяции прослеживаются в геномах современных носителей уральских языков. Тех самых, к которым принадлежат финский и венгерский.

У нас теперь есть палеогенетический «краситель» для отслеживания уральских языков, только в плане прародины он дал весьма неожиданные результаты. Якутия находится далеко от Урала и даже далеко от нынешнего ареала самодийских языков, но, тем не менее, новые данные указывают именно на нее как на прародину финнов и венгров (а также марийцев и ненцев в придачу). Группа Дэвида Райха смогла отследить постепенную миграцию потомков «якутской» популяции на запад — сначала на территорию нынешнего Красноярского края, а затем и западнее к Уралу. Им также удалось «засечь» контакт движущихся на запад прауральцев с идущими на восток индоиранцами, наличие которого лингвисты давно подозревали в связи с индоиранскими заимствованиями в прауральском.

А что было дальше? Современные ненцы и нганасаны сохранили почти 100% генетического наследия «якутской» популяции, а вот у ее далеких европейских потомков сохранилось совсем мало изначальных генов. У современных финнов доля генов от «якутской» популяции — примерно 10%. У эстонцев — и того меньше, а у современных венгров генетический вклад «якутской» популяции не определяется вообще. Это весьма ожидаемо: ведь они ассимилировали целую группу славян, говоривших на отдельном идиоме славянской группы — паннонскославянском языке. Но у тех венгров, которые вторглись в Паннонию в ходе «завоевания» родины, еще присутствовали «якутские» гены.

Мы ранее знали, что предки финнов и венгров мигрировали в Европу из окрестностей Уральских гор, и что эти миграции имели свою интересную историю (см. видео об истории венгерского и финского языков). Но новые палеогенетические данные продлевают эту историю миграции до Якутии — и в перспективе позволяют еще больше узнать об истории уральских языков.

Источник: Tian Chen Zeng, Leonid A. Vyazov, Alexander Kim, Pavel Flegontov, Kendra Sirak, Robert Maier, Iosif Lazaridis, Ali Akbari, Michael Frachetti, Alexey A. Tishkin, Natalia E. Ryabogina, Sergey A. Agapov, Danila S. Agapov, Anatoliy N. Alekseev, Gennady G. Boeskorov, Anatoly P. Derevianko, Viktor M. Dyakonov, Dmitry N. Enshin, Alexey V. Fribus, Yaroslav V. Frolov, Sergey P. Grushin, Alexander A. Khokhlov, Kirill Yu. Kiryushin, Yurii F. Kiryushin, Egor P. Kitov, Pavel Kosintsev, Igor V. Kovtun, Nikolai P. Makarov, Viktor V. Morozov, Egor N. Nikolaev, Marina P. Rykun, Tatyana M. Savenkova, Marina V. Shchelchkova, Vladimir Shirokov, Svetlana N. Skochina, Olga S. Sherstobitova, Sergey M. Slepchenko, Konstantin N. Solodovnikov, Elena N. Solovyova, Aleksandr D. Stepanov, Aleksei A. Timoshchenko, Aleksandr S. Vdovin, Anton V. Vybornov, Elena V. Balanovska, Stanislav Dryomov, Garrett Hellenthal, Kenneth Kidd, Johannes Krause, Elena Starikovskaya, Rem Sukernik, Tatiana Tatarinova, Mark G. Thomas, Maxat Zhabagin, Kim Callan, Olivia Cheronet, Daniel Fernandes, Denise Keating, Francesca Candilio, Lora Iliev, Aisling Kearns, Kadir Toykan Özdoğan, Matthew Mah, Adam Micco, Megan Michel, Iñigo Olalde, Fatma Zalzala, Swapan Mallick, Nadin Rohland, Ron Pinhasi, Vagheesh M. Narasimhan & David Reich. Ancient DNA reveals the prehistory of the Uralic and Yeniseian peoples // Nature. 2025. DOI: 10.1038/s41586-025-09189-3.

См. также: Ancient DNA solves mystery of Hungarian, Finnish language family’s origins — популярный синопсис к обсуждаемой статье.

Георгий Куракин