«Ожившее» ископаемое: история желтой пеструшки

Константин Прокопов
«Природа» №4, 2021

Желтая пеструшка (Eolagurus luteus) впервые была обнаружена Э. А. Эверсманном 9 февраля 1826 г. недалеко от Северо-Западного Устюрта и описана им в 1840 г. Около миллиона лет назад желтая пеструшка обитала на огромных просторах от Западной Румынии до Забайкалья. Однако в западной части ареала она исчезла, как и некоторые другие животные. К середине ХIХ в. желтая пеструшка населяла полупустыни от низовий Урала до Восточного Казахстана и была всюду многочисленна. Во второй половине ХIХ в. она полностью вымерла в большинстве районов Казахстана. В середине 1960-х годов мы обнаружили желтую пеструшку на востоке Зайсанской котловины, где до сих пор этот грызун обитает на щебнисто глинистых и щебнисто-песчаных участках, в ковыльной степи, в пойме и в разнотравных долинах пересыхающих ручьев. Питаются зверьки преимущественно вегетативными частями полыней и злаков. Размножаются с марта по октябрь, в выводке у взрослых и сеголеток до восьми детенышей. Активны круглосуточно и круглогодично. Периодически наблюдаются вспышки численности пеструшки и ее зимние миграции, во время которых бесчисленные полчища желтых пеструшек устремляются через оз. Зайсан. Не всем из них удается преодолеть большие расстояния (ширина озера в местах миграции составляет 30 км), и на льду погибает невероятное количество животных.

Об авторе

Константин Павлович Прокопов — дкандидат биологических наук, профессор кафедры биологии факультета естественных наук и технологии Восточно-Казахстанского государственного университета имени Сарсена Аманжолова. Область научных интересов — фауна и экология наземных позвоночных Восточного Казахстана. e-mail: prokopov_uk@mail.ru

1978 г. Зайсанская котловина подверглась нашествию короткохвостых зверьков песчано-желтой окраски. Несколько живых особей прислали для «опознания» на кафедру зоологии Усть-Каменогорского педагогического института (ныне — Восточно-Казахстанский государственный университет). Оказалось, что они относятся к редчайшему млекопитающему — желтой пеструшке (Eolagurus luteus).

Недолгие сборы в дорогу, и вот я уже вглядываюсь из иллюминатора вниз — тень самолета утюжит четкие кварталы Усть-Каменогорска, потом бледным, едва заметным пятном плывет по затвердевшим каменным волнам Калбинского нагорья с обильной растительностью в долинах. Постепенно зелени становится все меньше, начинают преобладать «лысые», лишенные растительности горы.

Летим над Курчумской (Казнаковской) паромной переправой. За обширной поймой р. Курчум раскинулся огромный одноименный поселок, окруженный полями, лугами и небольшими озерами. Неожиданно ландшафт резко изменился, зеленый цвет исчез, уступив место пепельно-серому: под нами Зайсанская котловина с неоглядными просторами, белыми днищами высохших озер, красноцветными глинами, оз.Зайсан. Вся местность расшита нитями проселочных дорог. Однообразие простирающейся внизу панорамы располагало к воспоминаниям...

Осенью 1965 г. после окончания Усть-Каменогорского педагогического института я поступил в аспирантуру. Мне предстояло изучать фауну и экологию млекопитающих Зайсанской котловины, отдаленного уголка, расположенного на крайнем северо-востоке Казахстана. Территория предстоящих исследований была мне хорошо знакома, потому что в Зайсанской котловине, недалеко от Черного Иртыша, в крошечной деревушке Рождественка (ныне — с. Жидели) прошло мое детство. «Вот и поезжайте в родные пенаты на домашние пироги», — пошутил научный руководитель, доктор биологических наук, профессор Валерьян Семенович Бажанов. И уже серьезно продолжил: «Ищите желтую пеструшку. Считаю, что в Зайсанской котловине она обитает, но мы с Александром Васильевичем Афанасьевым ее не нашли».

С этими напутствиями я и отправился в конце октября 1965 г. в свою первую научную экспедицию. Опыта полевых исследований недоставало, но было страстное желание приобщиться к таинству науки. И уже в сентябре 1966 г. я впервые испытал счастливое состояние первооткрывателя. Вот как это было.

Обычно субботними вечерами приезжал старший брат Вячеслав, хорошо посвященный в мои исследовательские дела. На сенокосе ему удавалось кое-что добывать для меня. На этот раз он вручил мне большой пакет, а сам удалился, загадочно улыбаясь.

Заинтригованный необычным поведением брата, я сразу же принялся разбирать содержимое пакета. Среди разнообразных тушканчиков, хомячков и полевок я обнаружил неизвестного мне зверька с коротким хвостом и песчано-желтым окрасом волос. Его я видел впервые и поэтому долго вертел в руках. «Кажется, ты все еще сомневаешься, что это желтая пеструшка?» — в голосе брата звучала ирония. «Глазам не верю. Где ты ее взял?», — спросил я. «Ехал вечером на тракторе, вижу, бежит по дороге какая-то мышь, решил поймать. Или тебе такие зверьки не нужны?» Вячеслав явно издевался надо мной, ведь я прожужжал ему все уши о желтой пеструшке, показывал ее портрет.

На следующий день брат отвез меня на мотоцикле в то место, где поймал единственную пеструшку. Полдня шагал я по однообразным равнинным просторам навстречу миражам. Нашел обитаемую нору с большим числом входов-выходов, однако тогда не предполагал, что она может принадлежать желтой пеструшке. К обеду пришел на полевой стан бригады ни с чем.

«Поедем-ка со мной на луг. Пока я буду копнить сено, ты побродишь вокруг», — предложил Вячеслав. По дороге он неожиданно остановил трактор, вылез из кабины, прихватив лопату, и принялся раскапывать у обочины свежую нору. Она оказалась неглубокой и из нее выбежала... желтая пеструшка.

Так, 28 сентября 1966 г. я впервые увидел живую желтую пеструшку. Местные жители в октябре и начале ноября того года наблюдали бегающих по дорогам пеструшек. В 1968–1970 гг. они исчезли, а в 1971-м вновь появились на обширном пространстве — от государственной границы с Китайской Народной Республикой до Зайсан-Бухтарминского водохранилища и были многочисленны на глинистых склонах сопок, на щебнисто-глинистых участках, в ковыльной степи, на песчаных холмах и в поймах [1].

На равнинах пеструшки селились у отдельных скоплений злака чия (Achnatherum) и колючих кустов чингила (Halimodendron halodendron), встречались и на прогалинах среди густых чиевников. Чабаны рассказывали, что эти неизвестные им ранее зверьки с крупной головой (каз. бузау бас — телячья голова) поедали в юртах мясо, баурсаки, хлеб.

Вслед за увеличением численности желтых пеструшек резко возросло число пернатых и четвероногих хищников: черных коршунов, степных орлов, полевых луней, чеглоков, балобанов, могильников, лисиц, корсаков, степных хорьков, солонгоев. Каждая нора находилась под контролем какого-либо хищника. Однажды в поселении желтой пеструшки обнаружил я ласку, она выскакивала из разных выходов так часто, что за ней трудно было уследить. Вот так все это было, так вспоминалось теперь...

Тень внизу приобрела четкие контуры самолета. Показалась обширная пойма Черного Иртыша. Наш Ил-14 совершил крутой вираж над извилистой р. Кальджир и плавно приземлился в аэропорту с. Буран.

Начались исследовательские будни. Удивительнейшую историю поведали мне местные жители. В июне 1978 г. село неожиданно заполонили «куцые мыши». Они бегали по улицам прямо на глазах у прохожих, селились на огородах и в садах. Норы предпочитали копать на участках с плотной почвой, где растут люцерна, клевер и т. п. Кошки и собаки в течение ночи ловили по 10–13 пеструшек, но не ели. Особенно много этих грызунов было в пойме Черного Иртыша, где они прятались под валежником, плыли по реке. Всюду валялись их трупы. Даже в желудках щук обнаруживали по две-три пеструшки.

С утра палит нещадно солнце. Бесцветное пламя прозрачного воздуха струится на ветру и кажется, что все вокруг плывет, объятое пожаром. Куда ни глянешь — всюду равнина, поросшая чахлой полынью, редкими кустами чия, саксаула, тамариска. Неумолчные трели жаворонков, горький привкус полыни, вольный ветер, простор, миражи...

Мелкий сокол — обыкновенная пустельга (Falco tinnunculus) — завис в воздухе миниатюрным вертолетом, трепещет беспрерывно крыльями, потом вдруг падает камнем. Длиннокрылые белесые луни бесшумно скользят низко над землей, высматривая добычу. Над моей головой со свистом проносятся стремительные рябки-саджи. Мимо пролетели красные утки-огари с минорными, напоминающими детский плач, голосами: «анг, анг». Разноцветные ящурки (Eremias arguta) и зайсанские круглоголовки (Phrynocephalus melanurus) мечутся в поисках пищи и тени.

Вот пробежал зверек, остановился на мгновенье, потом ловко юркнул в нору. Его обтекаемое, с коротким хвостиком тело покрыто желтовато-серой шубкой. Я присел неподалеку и стал ждать. Вскоре из выхода показалась крупная усатая голова и мгновенно исчезла. Эта сцена повторялась несколько раз. Наконец желтая пеструшка (это была она!) выбежала на поверхность, и я смог рассмотреть ее внимательно.

На верхних губах крупной головы топорщатся длинные усы-вибриссы, нос острый, подвижный. Изо рта видны желтые, словно накрашенные, резцы. Маленькие уши скрыты шерстью. Антрацитовые бусинки блестящих, немигающих глаз с косым разрезом придают мордочке приятное выражение. Вдруг пеструшка насторожилась. Низко пролетела маленькая птичка, и внешне неуклюжая фигурка пеструшки молниеносно исчезла, прямо-таки провалилась под землю.

Не первый раз наблюдаю желтую пеструшку в природе, а каждый раз волнуюсь: перед глазами — «ожившее ископаемое», грызун, которого на территории Казахстана не могли найти более ста лет и считали вымершим.

Издалека видны покачивающиеся в зыбком мареве знойного дня белокаменные строения с. Прииртышское (ныне — с. Игилек). Появляются они в поле зрения всегда неожиданно. Потом еще долго едешь, а село будто и не приближается. Начинаешь думать, не мираж ли это? Но нет! Стоит в чистом поле реальное, всего в две улицы село, не обремененное, в отличие от многих здешних деревень, огородами. Раскинулось оно у древней излучины Черного Иртыша, только река изменила русло и протекает теперь южнее в 4–5 км, а село снабжается грунтовой водой. Утром и вечером сельчане включают движок, и из трубы упругой струей течет искристая, холодная вода.

Прибыл я на этот раз в село к полудню. Оставил вещи у гостеприимных Ахметовых, взвалил рюкзак и сразу же отправился в путь. Предстояло поймать для наблюдения в лаборатории малоизученных грызунов — трехпалого карликового тушканчика (Salpingotus crassicauda), хомячка Роборовского (Phodopus roborovskii) и желтую пеструшку.

На экскурсию со мной пошли четверо мальчишек-братьев (всего у Ахметовых 10 детей). Было тихо, тепло, уютно. Дети расшалились, возились в песке и бегали, раскинув руки. Я осмотрелся: к селу, продуваемому всеми ветрами, с юга подступает обширная пойма Черного Иртыша, а с севера на десятки километров простирается слегка кочковатое, заметно приподнятое песчаное плато со злаково-полынной растительностью.

Плотность поселений желтых пеструшек здесь оказалась особенно высокой, группы нор размещались в 10–15 м друг от друга, а на некоторых участках, в результате постепенного увеличения числа выходов, соседние норы объединились в единый массив, образовав сплошные поселения.

С севера плато стережет древняя сопка Кара-Бирюк, темно-синий силуэт которой напоминает крокодила. В течение дня гора меняет свою окраску подобно хамелеону: утром она окутана сиреневой дымкой, к полудню просветляется, затем постепенно мрачнеет, а к вечеру становится темно-синей, свинцовой. И вся местность в течение дня настолько преображается, что совершенно невозможно бывает найти необходимые ориентиры.

А сельские ребятишки! Жду желтую пеструшку часами, и только начинает она привыкать к неподвижно сидящему «чучелу» и выбегать из норы, как вдруг с криком и визгом мчится многоголосая ватага. Решил однажды встать до восхода солнца и уйти подальше от села. Первыми обнаружили меня ласточки. Они летали вокруг с нежным мелодичным щебетаньем, потом далеко на горизонте показался табунок телят, а позднее прибежали мальчишки...

Нашел я все же группу нор в укромном месте среди редких «кустов» чия; она занимала участок более 50 м² и состояла из множества входов-выходов. Спрятался за «куст», положил около себя бинокль, кинокамеру, фоторужье, надел на голову для маскировки защитного цвета капюшон и стал терпеливо ждать.

Пеструшки не появлялись, видимо, обнаружили меня прежде, чем я их. Так сидел часами в бездействии. Наконец, эти осторожные грызуны привыкли ко мне и перестали бояться. В группе нор, занимающей большую площадь, жила лишь взрослая пеструшка с тремя пушистыми, как цыплята, детенышами. Следовало выяснить, сколько времени они проводят на поверхности и чем занимаются. Началась многодневная вахта.

Утром из подземелья появлялись лишь молодые зверьки, они были очень осторожны, показывали из выходов только головки, потом начинали бегать, удаляться от норы на пару метров. На поверхности проводили в общей сложности около четверти часа; в это время еще не кормились. Утреннюю «разминку» можно рассматривать как своеобразную репетицию к последующим представлениям.

Позднее, с 10 до 14 ч детеныши оставались на поверхности уже до получаса. Они убегали от норы
на 2–3 м, торопливо скусывали полынь и сразу возвращались. У входа зверьки всегда останавливались на несколько секунд, осматривались и только после этой предосторожности «ныряли» под землю. Каждый зверек носил корм по своему маршруту и сохранял привязанность к отдельным выходам.

От частых пробежек между выходами образуются хорошо заметные тропинки. В это время пеструшки становились неосторожны, выбегали непрерывно из разных выходов, потом забегали в нору и не появлялись пару минут, очевидно, ели корм. Иногда три детеныша высовывали головки одновременно из одного выхода. Тут уж трудно было удержаться от смеха — настолько это забавно выглядело. Пеструшки, вставая на задние лапки, передние к брюшку не прижимали (как суслики), и в такой позе часто поворачивались на месте кругом и вновь принимались носить полынь. Иногда они жевали стебель или лист полыни на поверхности, держа его в передних лапках.

С 14 до 15 ч зверьки вообще не появлялись наружу, очевидно, спали; с 15 до 16 часов выходили
только детеныши и на поверхности проводили до 8 мин. С 16 до 18 ч пеструшки вели себя пассивно, на поверхности проводили всего 3–4 мин. В это время уже не кормились.

Взрослая пеструшка днем появлялась редко. Она очесывалась передними лапками, чистила нору, причем мусор выносила в зубах. Копала преимущественно резцами, а землю отбрасывала стопой. Часто можно было наблюдать летящие из выхода струйки земли, а зверька при этом даже не было видно. Копала пеструшка много и в течение ночи в колонии прибавлялось несколько новых выходов. За время наблюдений она убегала дважды в соседнюю группу нор и отсутствовала 2–4 мин. Изредка молодые выбегали вместе со взрослой.

Пеструшки молчаливы, они не издавали никаких звуков. На поверхности долго не оставались и без видимой причины убегали в нору. Иногда казалось, что они «бездельничают», однако в это время пеструшки, видимо, были заняты запоминанием ориентиров обозреваемой местности, потому что они чутко реагировали на малейшее их изменение.

Последующие наблюдения уже ничего нового не давали, но я привязался к пеструшкам и продолжал приходить ежедневно. Однажды очень огорчился, когда не обнаружил детенышей; выяснилось, что они, покинув родительскую нору, поселились неподалеку, вырыв собственные.

В этом коротком «отчете» и спрессовались мои многодневные наблюдения. Оказалось, что днем молодые особи значительно активнее взрослых. В течение дня у пеструшек было два пика активности: утром и после полудня, за которыми следовали спады. На поверхности пеструшки кормились, копали, чистили нору, очесывались, бегали по выходам нор. Во второй половине дня они менее активны. По нашим наблюдениям, ночью также бывает несколько пиков активности.

По семь часов кряду приходилось сидеть у норы желтых пеструшек, наблюдать за образом жизни этих замечательных, еще мало изученных зверьков.

Родители на целый день уезжали на сенокос, и обычно дома оставались хозяйничать Нурбакыт и Назигуль, но однажды они, улучив свободную минутку, прибежали поинтересоваться моими делами.

Из-под земли то тут, то там появлялись, словно грибы, светлые столбики желтых пеструшек. «Смотрите-смотрите, — торопливо дернула меня за рукав Назигуль, блеснув агатовыми глазами, — вон стоит голубая мышь». Меня словно электрическим током ударило. Несколько лет назад я записал в дневнике: «Желтые пеструшки имеют желтовато-серую окраску волос, но молодые и линяющие особи приобретают голубоватый оттенок». Тогда не придал значения этому факту, а теперь вот услышал «голубая мышь», и мысль тут же ухватилась за это наблюдение. Голубая окраска хорошо маскирует молодых пеструшек среди полынной растительности и скрывает от многочисленных врагов [2, 3].

С 1966 г., времени обнаружения нами желтой пеструшки в Зайсанской котловине, неоднократно наблюдались вспышки ее численности [5, 6, 7]. В очередной раз это произошло в северной части Зайсанской котловины в июне 2020 г. Южная граница массовых поселений желтых пеструшек проходила вдоль береговой линии оз.Зайсан: от с.Ченгельды до мыса Коржун, а северная пролегала в предгорьях Южного Алтая, в нескольких километрах южнее автомобильной трассы с. Курчум — с. Маркаколь.

Наибольшую численность, судя по жилым норам, мы наблюдали в полосе саксаульников, произ-
растающих по древнему руслу р.Такыр, выраженному в рельефе заметным понижением с несколькими солеными озерами. Эта долина с зарослями саксаула зайсанского (Haloxylon ammodendron) протянулась на 60 км от северной гряды гор Карабирюк — Жуанкара — Ушкара, почти до устья р. Калгуты. В местах обитания желтых пеструшек отмечены охотившиеся на них птицы — степной орел (Aquila nipalensis), курганник (Buteo rufinus), хохотунья (Larus cachinnans) и черноголовый хохотун (Larus ichthyaetus) и др. По рассказам жителей сел Аманат, Ченгельды и Игилик Курчумского района, желтые пеструшки поселялись даже в помещениях. Женщина в с. Аманат сообщила, что пеструшка, которую она подкармливала, жила у нее на летней кухне под печкой, откуда выбегала с пятью детенышами на ее голос.

Очаг вспышки численности желтой пеструшки здесь же мы наблюдали во время кратковременно-
го пребывания 30–31 июля 2018 г. [9]. Тогда в местах обитания желтых пеструшек отмечалось скопление хищных птиц — черного коршуна (Milvus migrans), степного луня (Circus macrourus), курганника, степного орла, обыкновенной пустельги, а также зверей — корсака (Vulpes corsac) и обыкновенной лисицы (Vulpes vulpes).

Норы желтых пеструшек используют в качестве убежищ зайсанские круглоголовки, разноцветные ящурки, восточные удавчики (Eryx tataricus), обыкновенный щитомордник (Gloydius halys) и узорчатые полозы (Elaphe dione).

Уникальное явление наблюдалось зимой 1992 г, когда бесчисленные полчища желтых пеструшек, уничтожив всю травянистую растительность, ринулись с северной части Зайсанской котловины в южном направлении, через оз. Зайсан. Ширина озера здесь составляет 30 км. Массовая миграция желтых пеструшек была зафиксирована на протяжении 60 км: от фермы Половинка, расположенной в 30 км западнее г.Зайсан, через с. Тугыл (прежнее название — с. Приозерное) до с. Байтугас. На льду погибло огромное количество желтых пеструшек. В начале мая 1992 г., когда наша экспедиция останавливалась в этих местах, мы увидели на всем протяжении береговой линии вал из высохших телжелтых пеструшек, выброшенных на берег прошедшим штормом после схода ледового покрова. Нечто подобное мы наблюдали 10 мая 2010 г. на мысе Бархот, где насчитали десятки туш мертвых сибирских косуль (Capra sibirica), выброшенных на берег волнами. В суровую зиму 2009–2010 гг. косули мигрировали через оз.Зайсан в направлении традиционного для них места зимовки — в бассейн р. Чорга в Южном Призайсанье. Перебраться через озеро удалось единицам, множество косуль погибло на льду. А вот пеструшкам повезло больше — часть из них успешно преодолела это безжизненное пространство, достигло южного берега озера и вскоре расселилась на обширной территории, до предгорий Манрака и гор Жиланды [10].

В предгорьях Манрака, в бассейне р. Тайжузген в мае 1992 г. с одного места мы наблюдали до 20 зверьков одновременно. Здесь в то время начал формироваться новый очаг высокой численности
желтых пеструшек, который, впрочем, не превратился в массовые миграции. Условия обитания в предгорьях Манрака благоприятнее, чем в северном Призайсанье, — растительных кормов там достаточно в любой период года.

По сведениям местных жителей (А. И. Карамышева и А. И. Герасименко), бывших в тот момент рядом с устьем Черного Иртыша, озеро, покрытое снегом, вдруг начало приобретать серый цвет, который постепенно занял всю его поверхность.

---

Литература:

1. Прокопов К.П. Млекопитающие, ранее не указывавшиеся в литературе для низовий р.Черный Иртыш. IX Научн. конф. проф. преп. состава. Усть-Каменогорск. 1968; 64–66. [Prokopov K.P. Mammals Previously Not Mentioned in the Literature for the Lower Reaches of the Cherniy Irtysh River. IX Scientific Conf. Prof.-Lecturer Composition. Ust-Kamenogorsk, 1968; 64–66. (In Russ.).]

2. Прокопов К.П. Экология желтой пеструшки. Зоол. проблемы Сибири. 1972; 455–456. [Prokopov K.P. Ecology of the yellow steppe lemming. Zool. Problems of Siberia. 1972; 455–456. (In Russ.).]

3. Прокопов К.П. Желтая пеструшка. Труды Второго Всесоюзного совещания по млекопитающим. М., 1975; 173–174. [Prokopov K.P. Yellow steppe lemming. Proceedings of the Second All-Union Meeting on Mammals. Мoscow, 1975; 173–174. (In Russ.).]

4. Исмагилов М.И., Бекенов А.Б. Условия пребывания и биология желтой пеструшки Lagurus luteus в Зайсанской котловине. Зоол. журн. 1969; 48(12): 1869–1878. [Ismagilov M.I., Bekenov A.B. Habitat and biology of the yellow steppe lemming Lagurus luteus in Zaisan basin. Zoologicheskiy zhurnal. 1969; 48(12): 1869–1878. (In Russ.).]

5. Прокопов К.П., Кайрбекова А.М. Материалы по экологии красно-книжных видов пресмыкающихся и млекопитающих Восточного Казахстана. Региональный компонент в системе экологического образования. Усть-Каменогорск, 2017; 189–191. [Prokopov K.P., Kairbekova A.M. Materials on the Ecology of the Red-Book Species of Reptiles and Mammals of East Kazakhstan. Regional Component System Ecological Education. Ust-Kamenogorsk, 2017; 189–191. (In Russ.).]

6. Прокопов К.П. Желтая пеструшка. Млекопитающие Восточного Казахстана (фауна, экология, охрана). Усть-Каменогорск, 2019, 240–261. [Prokopov K.P. Yellow Steppe Lemming. Mammals of East Kazakhstan (fauna, ecology, protection). Ust-Kamenogorsk, 2019; 240–261. (In Russ.).

7. Шубин И.Г., Слудский А.А. Желтая пеструшка. Млекопитающие Казахстана. Алма-Ата, 1978; 1(3): 291–313. [Shubin I.G., Sludsky A.A. Yellow steppe lemming. Mammals of Kazakhstan. Almaty, 1978; 1(3): 291–313. (In Russ.).]

8. Шубин И.Г. Новые данные о распространении грызунов в Зайсанской котловине. Зоол. журн. 1967; 46(5): 247–249. [Shubin I.G. New data on the distribution of rodents in Zaisan basin. Zoologicheskiy zhurnal. 1967; 46(5): 247–249. (In Russ.).]

9. Прокопов К.П. От родника до родника. Усть-Каменогорск, 2019; 130–134. [Prokopov K.P. From Spring to Spring. Ust-Kamenogorsk, 2019; 130–134. (In Russ.).]

10. Прокопов К.П., Стариков С.В. О вспышках численности желтой пеструшки (Eolagurus luteus Eversmann, 1840) в Зайсанской котловине (Восточный Казахстан). Selevinia. Зоологический ежегодник Казахстана и Центральной Азии. Zoological Yearbook of Kazakhstan and Central Asia. 2020; 28: 237–240. [Prokopov K.P., Starikov S.V. About outbreaks of yellow steppe lemming (Eolagurus luteus Eversmann, 1840) numbers in Zaisan basin. 2020; 28: 237–240. (In Russ.).