Наш лауреат

Дамы и господа!

Прежде всего, я должен поблагодарить Нидерландское научное общество за награду, за этот знак признания со стороны нидерландского научного сообщества. Это огромная честь для меня стоять сейчас здесь и, конечно, огромное удовольствие. Даже название премии имеет значение. Во-первых, в русском языке имя «Спиноза» используется как синоним слова «мудрец». Разговор типа: «Ну и как он тебе? — Да ты знаешь, не Спиноза» можно услышать сплошь и рядом. Во-вторых, «Этика» Спинозы была первой философской книгой, которую я прочел в своей жизни не в порядке принудительного промывания мозгов, а по доброй воле. Она оказала на меня большое влияние и пробудила интерес к мировоззренческим вопросам, который важен для меня до сих пор. Самое известное изобретение Альфреда Нобеля — динамит, и я думаю, что нобелевские лауреаты или по крайней мере большинство нобелевских лауреатов не могут сказать, что динамит сыграл большую роль в их жизни. В то же время я могу смело сказать это про самую известную работу Баруха Спинозы и про себя.

Спиноза, Берт Векхайзен, Пиек Воссен и Михаил Кацнельсон (слева направо)

Думаю, мне колоссально повезло и в том, что я начал свою научную карьеру в Советском Союзе, и в том, что я сейчас продолжаю ее в Нидерландах. Я упомянул «промывание мозгов». Было бы непростительной неблагодарностью забыть при этом обо всем хорошем, что было, например, об удивительной системе продвинутого физико-математического образования для школьников. Я родился и вырос в весьма суровом индустриальном городе, далеко от университетских центров, и тем не менее получил в школе великолепное физическое образование. Между прочим, у нас было 11 часов физики в неделю. Я очень благодарен тем, кто учил меня и в школе, и в университете, и после университета, всем, кому я обязан своей профессией. Вероятно, в любой другой профессии я достиг бы существенно меньшего.

Нужно иметь в виду, насколько советская наука отличалась от западной и в хорошем, и в плохом. Типичные советские семинары по три-четыре часа, фирменный русский стиль писания работ по теоретической физике, совершенно нечитаемых. И, конечно, никаких пропоузалов. Не так просто переучиваться, когда тебе больше 45. Когда я писал свой первый пропоузал в Нидерландах (FOMoвский projectruimte) и столкнулся с обязательным пунктом о значении работы для общества и возможных приложениях, я не знал, что писать. Я написал, что это интереснейшая научная задача, наверное, у нее есть какие-то приложения, но в данный момент я их не представляю. Рецензенты отметили, что мой проект (я цитирую) refreshingly honest, и он был поддержан.

Я должен поблагодарить FOM и мой университет за постоянную поддержку и создание удивительных условий для работы. Я привык, в советское время начинать сто проектов одновременно, два выживали, остальные приходилось бросать. Тут я обнаружил, что все начатые проекты можно продолжать. Моя продуктивность возросла на порядок и сейчас лимитируется исключительно внутренними причинами — моей собственной тупостью, ленью, недостатком здоровья и так далее. Мне кажется, это максимум того, что человек может надеяться получить от общества.

И последнее. В таких редких случаях, как нынешний, есть возможность поговорить об общих проблемах, которые неуместно обсуждать в специальных докладах. Что прежде всего отличает физику от других наук? Мне кажется, это не предмет исследования. Всё, что угодно, можно изучать «как физик». Это уникальный, удивительный баланс между теорией и экспериментом. В последнее время прогресс в развитии математики, а также компьютеров привел к большим достижениям в изучении не только нашего реального мира, но и всех воображаемых миров. В то же время это огромное искушение и большая опасность. Графен в этом смысле замечательная, очень сбалансированная область. С одной стороны, это конкретный, реально существующий материал с серьезными перспективами практических применений. С другой стороны, физика графена тесно переплетена с проблемами фундаментальной физики, такой как квантовая теория поля. Я надеюсь, что успех наших работ по теории графена и ваша высокая оценка этих работ могут отчасти способствовать восстановлению нарушенного баланса в развитии нашей науки — теоретической физики. Еще раз благодарю вас.

Михаил Кацнельсон