Как кислород в снежки играл с планетой

Издательство «Питер» сделало очередной шаг к тому, чтобы занять весомую нишу на рынке научно-популярной литературы, и издало толстую книгу «Новая история происхождения жизни на Земле». Название книги не отражает содержания. В ней идет речь не только о зарождении жизни, но и обо всей истории жизни — от панспермии и микробных сообществ до нас с вами и даже о возможном будущем.

Из двух соавторов больше известен Джо Киршвинк. Именно он придумал красочную гипотезу «Земля-снежок» — о том, что в докембрии случались такие мощные ледниковые эпохи, что океан покрывался коркой льда, материки проседали под снегом, а Земля превращалась в ледяной шарик. Эта модель с тех пор подвергалась самой разнообразной критике, хотя факт грандиозных оледенений никто не отвергает. Впрочем, о них знали и до Киршвинка. Судя по недавним математическим моделям, Земля представляла собой не снежок, а, скорее, «полуснежок» или «четвертьснежок». Киршвинк от своей теории, конечно, не отказался, и в изданной книге про нее рассказано подробно. Более того, вся эволюция живого здесь тесно связана с катастрофами. Киршвинк — яркий представитель неокатастрофизма. Он считает, что катастрофы были «эволюционными катапультами» и придавали биосфере мощные стимулы развития.

Вопреки аннотации ничего особо авангардного авторы не демонстрируют (разве что про дыхание динозавров). Почти все изложенное — в рамках традиционного научпопа с вкраплениями новых сведений.

Интересна глава о зарождении жизни. В ней упомянуто, что кроме стадии жизни и смерти есть пока еще не очень понятная стадия анабиоза — замершей жизни. В полный анабиоз впадают, к примеру, микробы, улетающие в открытый космос с ветрами, а затем падающие обратно в атмосферу и оживающие. Нетривиальны рассуждения, что жизнь могла зародиться не в воде, а в пустынях. Следуя логике, авторы приходят к мнению, что это случилось не на ранней и влажной Земле, а на Марсе: астероиды выбивали с красной планеты куски породы, которые улетали в космос (у Марса не очень сильная гравитация). Часть обломков попадала на Землю, в них содержались микроорганизмы и... в общем, все мы марсиане. Хорошо описан опыт с женскими чулками, которые помогли понять образование отпечатков мягкотелых вендобионтов 550 млн лет назад.

Многие упомянутые в книге мелкие факты сильно меняют сложившуюся в голове картину. К примеру, в кембрийских сланцах Бёрджесс тотально преобладают не знаменитые и экзотические уникумы, а вполне банальные трилобиты. Про кембрий вообще написано много и занимательно. К примеру, про тепловые катастрофы, которые несколько раз, возможно, уничтожали фауну трилобитов. Или что континенты в кембрии кружились против часовой стрелки и с головокружительной скоростью — несколько метров в год, против нынешних трех сантиметров.

Эволюция и катастрофы показаны в тесном взаимодействии со средой, в основном с атмосферным количеством кислорода. Кислород по сути выступает главным движителем биосферы. Почти все массовые вымирания (в том числе пермское и триасовое) авторы тоже объясняют кислородом — сильным падением его уровня. Также им явно нравится гипотеза, что изменение объема кислорода прямо влияло на размеры тел у животных, в том числе позвоночных: чем больше кислорода, тем больших размеров достигали обитатели планеты, млекопитающее в том числе. Наиболее хорошо и толково авторы пишут про докембрий, про кембрий и про триасовый дефицит кислорода (внезапно сыгравший на руку динозаврам).

Достоинств в книге много, а недостатков еще больше. Часть сделана авторами, часть — переводчиками.

В научной части уровень изложения очень неравноценный, иногда падает катастрофически. К примеру, растительноядные пермские ящеры в книге зачем-то жуют папоротники (вкратце — это невозможно). Есть фраза «нам представляется, что триасовом периоде вообще никакие организмы особо не процветали», которая очень обижает лабиринтодонтов.

Стиль очень посредственный. Конечно, авторы не писатели и потратили жизнь на науку, а не шлифовку стиля. Но непонятно, куда смотрел литературный редактор, когда его подопечных уносило в пучины красноречия. Например, они пишут, что «драгоценные молекулы кислорода, предназначенные для атмосферы или чистого океана, расходовались при гниении пурпурных тварей». Пурпурные твари — это протерозойские бактерии, которых попутно называют еще и «хитрющими типами». Или странный пассаж о том, что в точности неизвестно, куда именно деваются палеонтологи после смерти — то ли воспаряют к небесам, то ли уходят к ископаемым.

Совершенно губительным кажется отсутствие в книге иллюстраций. Подразумевается, что читатель знает, как выглядели акритархи и чем они отличались от брахиоподов (sic!) и от строматолитов с диапсидами. Кстати, в книге написано, что белемниты похожи на креветок.

Имеется путаница в датах, странные скачки в повествовании, повторы. О нынешнем уровне кислорода в атмосфере, кажется, напоминается раз шесть. Кстати, он равен 21%. На совести переводчиков, вероятно, остались фразы, что на протерозойской суше были болота и... пруды. И еще упорное именование остатков «останками», а растительноядных — «травоядными». Даже если кто-то в море питался водорослями, в книге он проходит по разделу травоядных. Одна фраза достойна анналов: «Жизнь балансировала на грани смерти и самой себя». Не знаю, кто ее придумал — переводчики или авторы. Другая фраза просто забавна — о том, что многие формы живых организмов погибли при кембрийском взрыве.

В целом книга интересная, но очень уж попорченная и недоделанная. В поисках зерен приходится продираться через тонны плевел. Читать еще можно, если есть желание фильтровать информацию.

Радует, что в стране стали издавать научпоп в больших количествах. Пока не особо радует качество.